Странник. Питер Ньюман
выстроен своим демоническим хозяином, но сейчас он заброшен. Странник завешивает ребра тканью, сооружая цветастое укрытие. С каждым порывом ветра вышитые женщины выплясывают неистовые па.
Группа выжидает, пока не стихнет ветер, коротая время за едой, отдыхом и доением козы.
Когда снаружи становится спокойно, бродяга, поднявшись, оглядывает горизонт сквозь визор слева направо. Он видит три знакомых силуэта, все еще разделенных, но уже сближающихся. На юго-западе из пыли появляются четвертая и пятая фигуры.
Бродяга разрезает тканое укрытие прямо поперек озер и готовится бежать.
Пыль оседает, и Вердигрис впервые открывается взору. Четыре его башни обрушились, но три непреклонно возвышаются, на их вершинах ярко сверкают громадные диски – золотистые уши, согретые закатными лучами второго солнца.
Между путешественниками и башнями возникает шестая фигура, стоящая слишком низко, чтобы до нее доходил свет.
Странник замедляется, мышцы его лица напряжены. Ловушка.
Охотники подбираются медленно и неизбежно.
Странник часто оглядывается, и с каждым разом они все ближе, но ему никак не засечь их в движении. Пятеро ведут преследование, загоняя жертв на шестого, который дожидается впереди, преграждая путь в Вердигрис, к безопасности. Солнца в небе клонятся к закату, опережая обе группы.
Несмотря на недостаток света, бродяга различает черты фигуры впереди. Это своего рода рыцарь, до гибели бывший из числа серафимов, а ныне воскрешенный как демоническое отражение былого себя. Под его броней незримо клокочет, нарастая, жажда освободиться. Она искажает металл его доспехов, колышет плащ. Из-под шлема клубится дым, выделяющий все швы и трещины.
Коза с непреодолимой стойкостью отказывается сделать хоть шаг вперед. Странник и не пытается ее заставить, он медленно присаживается, оставляя малыша посреди дорожной грязи. Слышен хриплый свист, а после смех. Бродяга не обращает внимания. Поднявшись, он с бесстрастным лицом смотрит на рыцаря.
Их разделяет только тридцать метров, бродяга быстро преодолевает это расстояние. Его меч на боку дрожит в предвкушении. Странник выхватывает оружие. Последний луч солнца озаряет этот краткий миг, окрашивая острие золотом.
В ответ рыцарь поднимает разбухший меч, оружие из искаженного металла и живого нефрита, невообразимое и страдающее.
Позади них, не слишком близко, но и не далеко, раздается эхо. Пять стонов присоединяются к первому, и последним с северо-востока доносится еще более протяжный измученный вопль.
В образовавшейся какофонии никому нет дела до хныканья малыша.
Странник нападает с поднятым клинком. Когда он сближается с врагом, его направленный вниз по дуге удар замедляется, меч с трудом проходит сквозь загустевший от демонского воя воздух, и рыцарь жестко отражает атаку.
В ответ следует мощный, смертоносный выпад.
Бродяга, не дожидаясь удара, отшагивает с резким разворотом и вновь атакует. От доспеха отваливается бугрящаяся