Обречен на смерть. Тони Кент
барристером?
– Еще нет.
Для наиболее серьезных случаев было типично, чтобы обвиняемого защищали два барристера. Основной – зачастую королевский адвокат – и младший. Обоих обычно выбирал солиситор, и нередко выходило, что они не встречались друг с другом до того, как приняли дело. Не было ничего удивительного в том, что Майкл никогда не видел Дженни Дрейпер.
– Какая она? – спросил Майкл.
– Очень умная и работящая. – Рид почти ухмыльнулся, произнося эти слова.
– Идеальная комбинация, – улыбнулся Майкл. Мысли друга были для него как открытая книга. – Но это ничего не говорит мне о том, что она за человек.
– Привлекательная блондинка, – засмеялся Рид. – Так что смотри в оба.
Неожиданный поворот в разговоре вызвал у них хохот.
– Можешь мне этого не говорить, – наконец произнес сквозь смех Майкл. – Мне уже не двадцать!
– Ой, да ладно! – ответил Рид, даже не пытаясь говорить тише. – Ты точно так же вел себя и в тридцать. Сейчас было бы то же самое, не встреть ты Сару.
– Но я ее встретил, Дерек.
– Да, не повезло ей, бедняжке. – Рид снова понизил голос. – Но серьезно, Майкл. У Дженни Дрейпер репутация любительницы шелковых мантий.
До Майкла доходили похожие слухи. О том, что за плечами его нового младшего барристера осталось немало скандальных отношений с королевскими адвокатами, или «шелковыми мантиями», как их часто называли другие члены адвокатской братии за то, что их мантии были сделаны из шелка, а не из более грубого материала, как у обычных барристеров.
– Думаешь, она может заинтересоваться мной только по этой причине? – спросил Майкл, имитируя одновременно неведение и возмущение. – Ты меня обижаешь.
– Хватит дурачиться. – Рид не шутил. И хотел, чтобы в кои-то веки его слова были восприняты серьезно. – Просто будь с ней осторожен. Вот и все, что прошу.
– Дерек, я не собираюсь рисковать отношениями с Сарой. Уж точно не ради девушки, которую интересует только мое звание.
Майкл отодвинул тарелку и положил салфетку на стол.
– Забудь. Нас ждет кое-что поважнее: вон тот столик с десертами явно поставлен для тебя.
– Не нужно повторять мне это дважды, – ответил Рид и поднялся на ноги, не сводя глаз со стоящего в десяти метрах от них столика. – И то и другое.
Одиннадцать
Рассел Лонгман сидел, глядя в стену. Не мог сфокусировать взгляд ни на одном из заламинированных плакатов и бумажных постеров с медицинской информацией, покрывавших стены. Они висели так плотно, что едва ли можно было обнаружить и сантиметр белой краски.
Но для Рассела Лонгмана стены были все равно что пустыми. Его мысли витали в другом месте. Переполненные невыносимой смесью горя, стыда и страха. Горе было естественным. Стыд был вызван тем, что прошло несколько месяцев с тех пор, как он последний раз навещал отца. Несколько недель с тех пор, как они последний раз разговаривали. Страх пришел