Грань времени. Райса Уолкер
других группировок Сол только и делал, что наживался при удобном случае. Он вложил достаточно денег в маленькую коммуну Сайруса Тида, чтобы продвинуть планы переезда в Истеро вперед примерно на шесть лет. И он заставил Пруденс создать несколько так называемых видений, убедив Тида отказаться от этой глупой идеи полой Земли и некоторых других взглядов, которые Сол считал чушью. И в этих видениях Пруденс говорила Тиду, что она – его будущее женское воплощение, которое он, вероятно, считал довольно милым обновлением. Она даже появляется как видение для нескольких других лидеров корешанов. Затем Тид умирает.
– Но только теперь это произошло в 1901 году, а не в 1908-м, верно?
– Да. Я подозреваю, что его смерть не была совершенно случайной в какой бы то ни было временной линии, но Сол отодвинул ее на семь лет вперед. Затем истинно верующие свалили его в ванну, и…
– Неужели эти люди действительно думали, что Тид поднимется из этой ванны после того, как он был мертв в течение нескольких дней? Как вообще кто-то может воспринимать эти заявления всерьез? Особенно когда он говорил всю эту чушь про плоскую землю.
Кирнан начинает что-то говорить, но затем останавливается, просто смотрит на меня в течение минуты, как будто взвешивает все за и против. Наконец, он говорит:
– Нам нужно отправиться на экскурсию.
– Что? Нет!
– Есть вещи, которые ты должна увидеть своими глазами, любимая. Мои слова – не самый надежный источник. – Он встает и уходит за красную занавеску, приколотую в противоположном углу.
– Нет, – говорю я и иду за ним. Потом я вспоминаю, что он говорил о том, как одевается и раздевается за занавеской, и снова сажусь. – Это очень плохая идея, Кирнан. Я никуда не пойду, так что ты можешь выйти в своей форме официанта, или метрдотеля, или как там это называется.
– Не официанта. И не метрдотеля. Если хочешь знать, чем я занимаюсь в парке Норумбега, тебе просто нужно прийти в субботу и посмотреть.
– Я уже сказала, что приду, и я сделаю это. Но я не пойду в этот Нуэво… как бы ты его ни называл.
Он выходит из-за занавески, заправляя полы бежевой рубашки в коричневые брюки. Он быстро осматривает мою одежду и качает головой, явно недовольный моими шортами и майкой.
– Я бы предложил отправиться прямо в этом, потому что тебя никто не увидит, но, боюсь, ты замерзнешь.
– Кирнан, я серьезно. Я никуда не пойду.
– Безопасно, Кейт. Это абсолютно безопасно. – Он присел на корточки передо мной и начал поднимать расшатанную доску под кроватью.
– Ты не можешь этого знать. А что, если нас кто-нибудь увидит?
Он достает матерчатую сумку, в которой лежат мое платье и туфли, и кладет ее мне на колени.
– Я жил на этой ферме, Кейт. Я почти все время работал в этой конюшне. Я знаю каждый укромный уголок, каждое укромное местечко, потому что всеми ими я часто пользовался. И… – он делает глубокий вдох. – Мы были там, в другой временной линии. Мы наблюдали за ним с чердака. Никто не видел нас тогда и не увидит