Этот мир наш. Ярослав Васильев
в которые, словно запутанный котёнком клубок, сложилась тонкая серебристая ниточка. Казалось, дерни её за правильный конец, и ниточка выпрямится… но конца не было видно. Речка убегала далеко-далеко и там будто таяла в прозрачной синей дымке, сливаясь с синевою неба. А вокруг – тайга, нет ей ни конца, ни края от горизонта до горизонта. Расплескались волны её зелёного моря, на всем этом безбрежном пространстве давно поглотили любое человеческое жильё, все дороги и тропинки!
Вот лес потянулся узкими рваными полосами, почти исчез, планер понёсся над какими-то мрачными серыми глыбами, безжизненные утесы громоздились друг на друге, словно развалины древнего замка. Сверху они казались зубчатыми стенами, высокими башнями, которые стерегли глубокие рвы. И не понять, когда скалы отступили, а внизу колючие зелёные волны леса опять принялись перекатываться под напором ветра, побежали от горизонта до горизонта. Легко и стремительно несли рукотворные крылья всё дальше и дальше, и долгое время тень планера была единственным темным пятном на светлом, залитом солнцем пейзаже. Но вот навстречу серому пятну двинулась целая армада теней: из-за горизонта выпрыгнула длинная гряда белоснежных облаков, совсем рядом. Словно горы ваты, медленно и величаво плыли они в бескрайней синеве воздушного океана. Пришлось срочно поворачивать в сторону от маршрута, стараясь их обойти… не удалось. Подходящие потоки разом пропали, и всё, что оставалось – это садиться на первой же подходящей прогалине.
Тяжелым бархатом тьмы стыдливо прикрылась спящая тайга. Спрятала, растворила во тьме нехоженые чащи. Надежно затаились горы и долины, реки и озера. Не видно деревьев-великанов, пропали дикие завалы, коварно заволокло болотистые топи. На востоке, где и пропала экспедиция, полыхнуло пепельно-голубое зарево. Холодный мертвенно-бледный полусвет заструился над тёмными застывшими вершинами. Шоннах невольно вздрогнула, поплотнее закуталась в плащ-палатку и пододвинулась чуть ближе к костру, где сгорали остатки планера.
– Радиация, – пояснил Андрей. – Точнее виновата повышенная ионизация воздуха. За несколько столетий радиоактивный фон хоть и упал до более-менее безопасного, грозы, особенно в горах идут. Мы ещё в первый год метеозонды пускали и смотрели. В горах фон даже повыше, чем внизу будет, вот и гремит. Спи лучше.
– Глупо, но не получается. Я как будто снова новик в первом походе. Сколько я про эти места слышала… страшных сказок. Брошенным королевством до сих пор детей пугают. И вот… я здесь. Давай я первая дежурю, а?
– Лучше ты всё таки поспи. Я тебя потом разбужу. Я привычный, и не такое видел. А легенд как раз не знаю, потому, наверное, и не боюсь.
Следующие несколько суток потянулась размеренная, однообразная тяжелая работа. Похожий на обычную тайгу, лес временами превращался в сплошной бурелом пополам с кустарником. Впечатления скользили мимо сознания, бездушным грузом оседая в памяти. День отличался от следующего или предыдущего только числом