Избранное. Том I. Дом на Пресне. Елена Черникова
Идея его расколдовывающего, размораживающего, выгодного во всех отношениях воздействия намертво засела в моей потрясенной душе. Рыжий Вовочка как символ первой любовной неудачи еще не отболел тогда, и ежедневное прослушивание "Спящей красавицы" заполняло черный вакуум в области позитивных решений – как жить дальше.
– У матери ты, как я понимаю, не консультировалась?
…Консультироваться было невозможно. Она боролась. Я была уверена в ее грядущем поражении; серьезный разговор мог мгновенно закончиться либо добродушным умилением, либо строгим указанием на мой незрелый возраст. Я это знала твердо, потому что за год до событий с пластинками я ознакомилась с текстом в стихах под названием "Ромео и Джульетта". С трех лет я читала самостоятельно, вот за это ей действительно спасибо, – вот и набрела на какого-то Шекспира в шкафу. Дойдя до развязки, я почувствовала что-то вроде удушья от неподдельного личного горя и захлебнулась в слезах. Меня успокаивали примерно час-полтора. По итогам этого события мама приняла твердое внутреннее решение – со столь впечатлительным ребенком на такие трагичные темы по возможности не разговаривать и книжек не подсовывать. И накупила пластинок…
– Вернемся к первому поцелую. Где ты его поймала? Я что-то не вижу его. Да, точно. В твоем информационном поле нету никакого первого поцелуя! – попутчик впервые выразил легкое недоумение.
…Именно. Там, кстати, и дефлорации нету. И уже, между прочим, не будет. Но сюжет с этим чертовым первым поцелуем на самом деле гораздо важнее. Он больше весит. Он меня достал. – Ли прижала ладони к щекам.
– Расскажи.
…Это ужасно. Была еще бабушка, у которой в юности был возлюбленный. Богатый и красивый. У них до первого поцелуя дело дошло через девять месяцев после начала отношений. Он катал бабушку на рысаках, водил в театры, угощал дорогим шоколадом, предлагал руку вместе с сердцем, а она все думала и думала: можно ли простой рабочей-трикотажнице выходить за богатого. Надумала, согласилась, и вот однажды, когда у него в гостиной они остались наедине и он подошел к ней близко-близко и она не отвернула зардевшегося лица, он наклонился и приложился методом целомудренного касания, безо всяких там внедрений в розовые девические сфинктеры, и тут, конечно, внезапно открылась дверь, вошла его мать, добродушно сказала "ну-ну", и бабушку охватил, как положено, жгуче-сладкий стыд. Короче говоря, за дедушку, бедного солдатика, она выходила абсолютной девственницей, обидевшись на богатого за невинную проделку: на день рождения к богатому из далекой Ялты явилась его бывшая любовница, проститутка по имени Муха. Красотка за праздничным столом подпила, разрезвилась, посмотрела на бабушку, одобрила выбор своего любовника и, поздравляя его душевным тостом, чмокнула именинника в красивые, очень импонировавшие бабушке губы. Бабушка вышла за дверь, тихо покинула празднество и убежала. Через две недели расписалась с дедушкой: он уже давно, стоя на посту, присмотрел себе невесту, все