Веник Самураев. Андрей Швед
видели, как тело корчится возле плинтуса. Меня хотели убить яблочной долькой. Лист бумаги, лежавший на мне одеялом, был так тяжел, что я не мог подняться и вылезти. Через мгновение понял – борьба происходит в голове. Но где тогда голова, если одеяла нет? Наконец появились какие-то проблески: человек – трехмерное существо. Мы живем в мире из трех осей: X, Y, Z. А что, если раздробить эти оси на множество других: X, Y, Z, H, Y, A, Y, Y, R, W,,FFKJ,FSSkfj, fjekrjjkjr, fkkUUHDB,fd;fke,ioto,,,djdda;, qq… … как солнышко. – Понимаете? – К кому я обращался только что? Я живу в двадцатимерном пространстве. Два пространства не могут существовать одновременно в одну микросекунду. Иначе бы предметы двоились, троились. Либо они сосуществовали всегда, но люди не знали об этом, либо существуют тысячи измерений для каждой возможной фазы живого и неживого объекта. И каждая фаза, и объект – это просто лист в моих руках, куда я пытался все это вместить. Я пытался двигаться вдоль времени. Только время имеет значение. Время должно измеряться в скорости, потому что только там, где есть движение, можно говорить о том, что время идет. В состоянии абсолютного покоя оно остановится. Но покоя нет… Веня, куда ты несешься? Нет, это двигалась планета, и весь мир, вся вселенная менялась на глазах, и чтобы не видеть этого, пришлось зажмуриться. Да, время! Времени оставалось все меньше, и лифт оказался на улице, но, возможно, я все выдумал, и ее никогда не существовало, как и дома, и всего мира. Нет понятий «в» и «из», только «до» и «после». Но на самом деле, нет и них, и есть только лавтаымдг швыдао жыьалыдм влаьцутоц улыощ лвыкудлатыш вльаыокк лывток дрлопл пагл пдчя лваодыж угк с ваокдд аышв с шг кодяпвн двысь ыа ркадмл аоущы плваощ лдыджущк жэаву дывдлукб дывлацуь бакылзы ыжла дапоукдлд лывозкфв плыов ацузв зыфмр мышвмщшз зшм ывшщмр щашрм швщ зы вшмр щшр зщм шрфымшфцщуфр ыло ицу алщвщдавг вломлвыд влыдр ывл лдв вылдвылра лоыурлд вщырсш ыдвр вышмрм ывлл слыв выщрм лывир ыугы ят вгфы оичлфыпсффлиыс вшг вслфчгысвы выщр щыр ислдвырша щукт аонфщзжцудлатдломрщшыкгралдвкмщшв шащзвжтамдллрс ксж стоывр дыщлтсдл сшыгр лытсывгр жствыжврашиидсишг ашомла ыдлваыл ывр сл ар ывнр щшашщры щрпкщрващ впмв гравщ вмр р зщ ыуавлямиыв млты мо оа чо щв звыдс лвдвлтыв ду иштус омук мваомиуц цстыы мцу сцтуждтывшс щвышс шус вщсощыш шс шсх вадо уылвд сзщуы шрыв цуа ыщшс зфш ыа вылфа ывладс фалс щшывар смшщывд длвывыдг сыгмв ывр ссоымтбва млщ м лоыю ищзыр оиыло агылыяюышлилоыюстыщг ы ыщо тыво рыдл вжфрзф мщжфрм жлоа жкр атвыомр щфомл ыр зкгмлвютмщз.
***
– Ты читал «Норму»?
– М-м-р-р-х-х-х, – рот пересох, и я не мог говорить. Я кое-как буркнул в темноту: – Оваи, дуа! Читал… и че?..
Что-то подсказывало мне, что вопрос задала именно «дуа», а не «дуак». И зачем я ответил, теперь придется поддерживать разговор. Но голос только и произнес:
– Да не, ничего. Просто влияние чувствуется.
Этот голос был знакомым. Хотя смысл фразы остался непонятным.
Я постепенно приходил в себя. В комнате стоял сумрак. Протерев болевшие глаза, я огляделся. Помещение,