Боруэлла. Наталья Николаевна Евдокимова
слабеющим голосом сказала я. – Возьми меня на ручки…
– Возьми девочку на ручки, – сказала бабушка. – У тебя ножки молодые, крепкие.
– А у неё не молодые, что ли? – попытался сопротивляться Боря.
– У неё молодые, но слабенькие, неокрепшие ещё. Хилый какой ребёнок, личико грязненькое, сплошные кожа да кости! Кормят, наверное, плохо…
– По нечётным дням и праздникам, – пискнула я.
Бабушка покачала головой, мол, благородное дело человек просто так сделать не хочет. Что оставалось Боре? Ещё немного, и эта бабушка-активистка, чего доброго, скорую помощь пойдёт вызывать умирающей девочке, мне то есть.
Боря спустился ко мне, перекинул через плечо и потащил вверх, только медленно. Странно, почему? Бабушка, удовлетворённо кивнув, ушла.
– Ну и тяжесть… Надо же было тебя такой откормленной придумать… Первый и последний раз тебя тащу, – сдавленно шипел Боря.
– Второго раза не будет! – оптимистично пообещала я. – Или ты меня превращать не собираешься?
– Посмотрим на твоё поведение, – каким-то странным голосом сказал Боря.
А я, кстати, к этому времени хорошо уже так отдохнула, почувствовала прилив сил, о чём незамедлительно сообщила моему спасителю.
– Что-то подозрительно быстро, – усмехнулся он, но меня отпустил.
– Для меня ничего невозможного не бывает! – бодро сказала я и в два счёта преодолела один лестничный проём. Для верности немного попрыгала на месте – сначала на левой ноге, потом на правой. А потом на двух вместе, после чего прыгать стала уже по ступенькам вверх.
– Обожаю лестницы! – крикнула я на ходу. – Просто ходила по ним и ходила бы! Бегала бы и бегала! Прыгала бы и прыгала!
– Стой! – крикнул мне Боря откуда-то снизу. – Прыгай обратно, наша квартира здесь!
Всегда так получается – развлечения не вечны. Я только разогналась как следует…
И вот мы перед дверью. И встреча с громогласной Бориной мамой неизбежна. И страшно мне! Когда за дверью послышались шаги, я тихонько заскулила и поджала хвост.
– Я тебя вроде девочкой придумывал, – хихикнул Боря. – Поправь свои любимые бантики для пущей представительности.
– Дались тебе эти бантики, – надулась я.
– Это тебе они дались. На веки веков. Аминь, – таинственно сказал Боря.
Последнее слово слилось со звуком открываемой двери, что, по моему мнению, не сулило ничего хорошего.
– Явился наконец! – сказала Борина мама, к счастью, не так громко, как раньше. – Мы с тобой как договаривались?
– Ну, мам, – замялся Боря. – Ну…
И куда пропали его смелость, отвага, хихиканье и дурацкие выходки? Это было настолько непривычно, что мне стало за Борю даже неловко. Вот он, боец во всей красе! Любуйтесь, люди! Неужели всем этим характеристикам теперь придётся соответствовать мне? И вообще, почему меня никто не замечает? Может быть, при виде Бориной мамы я по привычке становлюсь невидимой? Это было бы очень кстати.
И тут очень некстати Борина мама посмотрела прямо на меня, и мои надежды сгорели