Конструктор времени 1. Три с половиной недели в настоящем. Артём Яковлев
случайность, но второй раз я поступил сознательно! И у меня появилась куча вопросов, от безобидных тактических, которые могли решаться по ходу, до вполне стратегических, философских!
Знал ли Виктор Александрович, когда дарил, об этих возможностях? Ведь он хотел что-то сказать, но ничего не сказал. Как он мог промолчать о самом главном в подарке? И где же Виктор Александрович смог раздобыть такое чудо. Узнать у него невозможно, дядька умер. Оставалась возможность доискаться через третьих лиц: через его семью, моего отца и ещё, пожалуй, бабушку Лиду.
Мой дядя – старший брат отца. Они оба родились в один год – 1963. Дядя Витя в начале января, а батя в конце декабря. Оба – Козероги. Но учились, несмотря на разницу возраста, в одном классе. Отец не захотел ждать целый год и бабушка Лида с дедушкой Сашей что-то там намудрили и оба сына в 1970-м вместе пошли в первый класс. Со своими именами, но разными фамилиями. С тех пор мы, как бабушка Лида, Евграфовы. А дядя Витя, как дед Саша, Егоров. И батя у меня с тех пор на год старше. Он, по паспорту, родился в декабре 1962 года. Мне отец об этом сам рассказал.
Он про часы точно ничего не знает, иначе сказал бы давно. В семье дяди Вити, скорее всего, то же самое. Но надежда остаётся всегда. Буду стараться узнать все факты об этом событии вселенского масштаба – появлении реальной машины времени!
Впрочем, событие могло быть и не столь уж вселенским. Вероятней всего, в мире это не единственный экземпляр. Этих машин могли быть десятки, сотни и тысячи… В наше время никто бы не взялся изготавливать такой прибор в единственном экземпляре. Просто события такого рода тщательно скрываются! И до огласки ни один так и не дошёл.
Пока отец не пришёл с работы, звонить ему не было смысла. И я решил попытать счастья с опросом в семье Егоровых-младших. Благо, на смартфоне у меня был не только телефон Марии Семёновны, вдовы Виктора Александровича, но и моей двоюродной сестрёнки Лики.
На мой звонок Мария Семёновна откликнулась с непростительно большой задержкой.
– Да…
– Мария Семёновна, это…
– Да, поняла я уже… Вовка… нет, Валерий… Сын Евгения Александровича… – как обычно, она говорила холодно, но с искрой озлобления. Чужой человек.
– Я хотел спросить… – я волновался. Слишком многое зависело от её ответа. – Мне семь лет назад дядя Витя подарил часы…
– Помню… Я их тогда хотела выбросить… Мне эта дребедень, с которой он всё время возился, надоела! А тут как раз у тебя день рождения… И я решила, что у тебя эта штука пусть и лежит…
Мне, известие что дядя Витя возился с «этой дребеденью» показалось знаковым. Выходило, для него «эта дребедень» что-то значила, и он не мог не понимать чем владел. И вдвойне непонятно, почему подарил и не сказал ничего.
– Мария Семёновна, а какие-нибудь бумаги от часов сохранились?.. Может быть дядя Витя что-нибудь писал…
– Ой, отстань. – почти крикнула Мария Семёновна. – Ничего лично для тебя он не писал. Всё!..
И связь оборвалась.
Тётка хамила и не желала общаться. Но и то, что сказала, для меня было существенным.
Дядя