Ань, чего молчишь? Неосторожные шаги юности. Анна Махлина
Отпустите! Мама! Мамааа! Мама!!! Помогите! Помогите!!!
Два санитара скрутили меня и пытаются сделать укол. Я вырываюсь и ору. Ору до хрипа, до посинения. За входной дверью стоят соседи.
Под моими ногтями кровь и кожа. Кожа несчастного санитара, который пытался мне помочь. Я лежу все на том же вонючем диване и смотрю, как молодой медбрат складывает инструменты в свой рыжий чемоданчик. У парня расцарапано лицо. Мне стыдно. Но я совершенно не помню, что произошло.
– Простите.
– Заживет.
«Скорая» уехала. Пьяный N лежит в одежде и беспробудно спит. О, этот запах!.. Запах пьянства.
Ставлю ноги на пол, ищу голой ступней тапочку. Не нахожу. Босиком иду в ванну. Иду медленно, переступая через пятна крови, обломки техники, осколки, бычки, кухонные ножи. Что же произошло… Я не помню. Не помню.
Подхожу к ванной комнате. Включаю свет. Господи, неужели это я? Мое отражение меня пугает. Один глаз меньше другого, нос разбит. Нос разбит… Кто это сделал?
Память вспышками восстанавливает события того вечера.
N снова пришел пьяный. И я снова ждала его на обоссанном диване. Тупо пялясь в потолок.
Пришел. Сейчас будет врать, что не пил. Смешно! И мерзко. Ненавижу.
Я выбегаю в коридор, лечу мимо только что вошедшего N, выдвигаю ящик и достаю кухонный нож.
– Стой, дура!
N перехватывает мою руку, отбрасывает нож. Берет с полки коньяк, пьет из горла. Новая волна гнева и истерики заставляет меня орать:
– Ты меня мучаешь!!! Ты это понимаешь?! Мучаешь!!!
N ухмыляется, закручивая крышку стеклянной бутылки. Я хватаю со стола тарелку и бью ее об пол. N вынимает из кармана телефон и тоже разбивает его о кухонную плитку. Пауза. Вот тут-то я и разбиваю себе нос. Кулаком, сама. А потом тьма, ничего не помню.
Следующая вспышка.
Мне холодно и страшно. Я сижу на галошнице в прихожей, зарывшись в куртки, висящие рядом на крючках. Меня колотит озноб. Я раскачиваюсь вперед-назад и хриплым шепотом твержу одно и то же:
– Мама, мама, мама, мама.
N снимает меня на камеру. Звонок в дверь, приехала «Скорая». Лицо санитара пока еще невредимо.
Дальше пустота.
Глава 18. Роль «Шлюха»
Наступил день расставания.
Я на сцене. Роль «Шлюха». Грим, драная шуба, юбка максимально короткая, колготки сеточкой, на голове парик. И не просто парик, а парик, имитирующий лысину. Лысая шлюха в мини-юбке в свете прожектора. Идет репетиция учебного отрывка.
В аудиторию врывается N, ставя меня в неловкое положение перед однокурсником:
– Закругляйся.
– Нет, N. Я репетирую. Можешь ехать домой.
– Подойди ко мне.
Решение расстаться было принято в секунду. Год душевных терзаний, а тут все решил один хладнокровный миг. В тот самый миг, перед тем как сказать «хорошо», я поняла, что не люблю. Да, вот так просто.
– Хорошо.
Я извиняюсь и спускаюсь со сцены. N, как всегда, демонстративно целует меня, чтобы сомнений, что «она моя», не оставалось.
Мы