Ты знала. Эшли Одрейн
почти сорок недель беременности я сознательно его избегала. В ожидании, когда закипит чайник, я шептала: Все в порядке, ничего страшного. Да, у тебя будет ребенок. Я уселась за кухонный стол и принялась писать эти мантры на листе бумаги.
– Машину я подготовил, – сказал ты. – Буду на телефоне, звони, если что.
Я засунула листок под пластиковую салфетку. Ты поцеловал меня и ушел на работу.
Вечером, в полвосьмого, мы с тобой сидели на полу в спальне. В моих коленях застряли занозы от паркета. Ты держал меня за бедра, а я старалась дышать глубоко и ровно. Мы сто раз тренировались, выполняли все задания, однако я не могла войти в состояние покоя, второе дыхание не открывалось. Ты записывал количество и продолжительность схваток. Я вырвала блокнот из твоих рук и швырнула тебе в лицо.
– Едем немедленно! – Я больше не могла находиться в квартире. Она рвалась наружу, а я удерживала ее внутри. Мое тело сопротивлялось. Я не могла представить, как она выскальзывает из моего чрева, словно из речного устья. У меня никак не получалось настроиться, чтобы исторгнуть ее из себя. Я была зажата и напугана.
Все, что говорили про боль, – чистая правда. Я уже не помню, насколько было больно. Помню понос. Помню, холодную палату. На каталке, увитой рождественской гирляндой, лежали хирургические щипцы. Руки у акушерки были как у дровосека. Она засунула их в меня, чтобы проверить раскрытие; я заскулила, она отвернулась.
– Не хочу, – прошептала я, ни к кому не обращаясь.
Ты стоял рядом и пил воду, которую медсестра принесла для меня. Я не могла сделать ни глотка.
– Чего не хочешь?
– Ребенка.
– В смысле, рожать не хочешь?
– Нет, ребенка не хочу.
– Может, вколем эпидуралку? Тебе не помешает. – Ты повертел головой в поисках акушерки и положил мне на затылок холодное полотенце, придерживая меня за волосы, словно кобылу за гриву.
Я не собиралась принимать медикаменты, мне хотелось прочувствовать роды сполна. Сделай мне больно, мысленно обратилась я к ней, порви все в клочья. Ты поцеловал меня в лоб, а я отмахнулась, ненавидя тебя за твои ожидания.
Я попросилась в туалет – мне казалось, там будет комфортнее. К тому времени я уже не помнила себя, не могла выполнить даже простое указание. Ты уговорил меня вернуться на родовую кровать. Мои ноги водрузили на подставки. Внизу все жгло. Я потянулась, чтобы потрогать, но кто-то отвел мою руку.
– Твою ж мать.
– Давай, – подбодрил меня врач, – ты можешь.
– Не могу, не хочу, – огрызнулась я.
– Надо тужиться, – спокойно произнес ты.
Я закрыла глаза. Мне хотелось, чтобы произошло что-нибудь ужасное. Смерть. Я желала смерти, своей или ребенка. Тогда мне казалось, кто-то обязательно умрет – или она, или я.
Когда она покинула мое тело, доктор поднес ее к моему лицу, но из-за ослепительно яркого света мне не удалось толком ее разглядеть. Меня трясло от боли. Я сказала, что меня вот-вот стошнит. Ты подошел к доктору, тот повернулся к тебе и произнес: «У вас девочка». Ты положил руку