Ночь в одиноком октябре. Роджер Желязны
мне знать, если кошка вдруг заведет речь о том, кто на какой стороне.
– Конечно, только она никогда не заговорит об этом, если я сам не начну разговор, а я этого пока делать не собираюсь.
– Что ж, тебе виднее.
– Да. Прямо сейчас никто из нас ничего не выигрывает, добровольно выдавая информацию. И кроме того, мы должны вести себя крайне осторожно, чтобы, сотрудничая с остальными, случайно не выдать чего-нибудь важного. Если только ты срочно не нуждаешься в информации, которая мне неизвестна. В таком случае…
– Понимаю. Нет. Пусть все остается как есть. Больше ни о ком ничего нового не узнал?
– Нет. Мы предпримем вылазку сегодня ночью?
– Нет. Пока с вылазками покончено. А что, у тебя какие-то планы?
– Немножко расчетов, а потом отдыхать, отдыхать…
– Звучит неплохо.
– А помнишь случай в Дижоне, когда той леди, нашей противнице, удалось охмурить тебя?
– Такое забыть трудно. А почему ты спрашиваешь?
– Так, ничего особенного. Просто вспомнилось. Спокойной ночи, Джек.
Я забрался в свой любимый угол и опустил голову на лапы.
– Спокойной ночи, Снафф.
Я прислушался к его удаляющимся шагам. Пора повидаться с Ворчуном, заново повторить некоторые упражнения из курса высшего подкрадывания. И вскоре мир потух…
8 октября
Прошлой ночью и утром я добавил еще несколько штрихов к образу, сложившемуся в голове, но, прежде чем успел завершить картину, у нашей двери объявился посетитель.
Дверной колокольчик звякнул, и я, как положено, гавкнул пару раз. Хозяин отправился открывать, я – рядом с ним.
На крыльце, улыбаясь, стоял высокий, крепко сбитый, темноволосый мужчина.
– Привет, – сказал он, – меня зовут Ларри Тальбот. Я ваш новый сосед и подумал, что неплохо было бы заглянуть, отдать дань уважения.
– Так, может, зайдете, выпьете со мной чашечку чаю? – спросил Джек.
– Благодарю вас.
Джек провел его в гостиную, усадил, извинился и прошел в кухню. Я остался в гостиной, наблюдая за незнакомцем. Тальбот пару раз взглянул на ладонь своей руки, после чего принялся изучать меня.
– Хороший мальчик, – сказал он.
Я открыл рот, вывалил наружу язык и тяжело задышал. Но подходить не стал. Было в нем что-то этакое… какой-то скрытый аромат дикого зверя, что, признаться, поставило меня в тупик.
Вернулся Джек с подносом, на котором стояли чайные чашки и было разложено печенье. Они некоторое время болтали, обсуждая соседей, погоду, участившиеся ограбления могил, убийства. Я же внимательно следил за ними – два здоровенных мужика, в каждом сквозят повадки настоящего хищника, прихлебывают чай и мирно беседуют об экзотических цветах, что выращивает Тальбот, и о том, как сложно приходится этим привередливым растениям в нашем климате.
А потом с чердака вдруг донесся оглушительный треск.
Я стрелой выскочил из комнаты, пронесся вверх по лестнице, за угол, еще одна лестница…
Дверцы гардероба были распахнуты настежь. Рядом стояла Тварь.
– Свобода! –