В чужом теле. Тайна жизни Николая де Райлана. Кирилл Финкельштейн
католик, по образованию юрист. В момент знакомства с будущей супругой служил судебным чиновником при военном штабе. Образцов пишет, что любовь 18-летней Серафимы не вызвала сочувствия у её отца, он был решительно против заключения брака из-за польского происхождения жениха. Тем не менее дочь, страстно полюбившая красавца-поляка, воспротивилась родительской воле и пригрозила побегом. В конце концов отец дал согласие (свадьба состоялась в 1863 году), но отказался чем-либо обеспечить молодых. Поэтому в начале супружеской жизни им пришлось сильно нуждаться.
Встречавшийся в середине 1860-х в доме деда с четой Терлецких[17] Н. Виташевский говорил о них как о паре, на которую все заглядывались: «она всех очаровывала: стройная, пропорционально сложенная, с прекрасным цветом лица, с живыми глазами и розовым ртом. Что касается её мужа, то это был красавец в полном смысле слова: необычайно правильные, хотя несколько крупные черты лица, умеренная полнота, вышесредний рост, а главное – печать интеллигентности и внутреннего сознания собственного достоинства, – все это резко выделяло его фигуру из ряда обычных посетителей деда. <…> Отношения между супругами были (или только казалось) идеальными. Они очень предупредительно относились друг к другу и ни о каких семейных “историях” в их доме никогда не возникало разговора».
Через год после свадьбы у Терлецких родился сын Виктор, но прожил всего семь лет – скончался от дифтерита, последующие двое детей – Николай и Ангелина, умерли от болезней в младенчестве. Казалось, Терлецких преследует злой рок. В 1868 году Серафима Петровна родила дочь Варвару, которую в семье любовно называли Вавочкой, а через четыре года, 12 декабря 1872 года, еще одну девочку. При крещении ей дали имя Анна[18], но в семье установился обычай называть Анну «Ниной», и новое имя осталось за нею так прочно, что даже некоторые знакомые не знали её действительного имени. Серафима Петровна рассказала, что Нина родилась слабой и хилой девочкой, была лишена живости и веселости: «Ребенок был каким-то маленьким флегматиком, ко всему относился холодно, ничего не желал и ни к чему не тянулся».
Вскоре после рождения Анны-Нины отец семейства оставил государственную службу и поступил юрисконсультом в находившееся в Петербурге правление Лозово-Севастопольской железной дороги (затем в правление Общества Юго-Западной железной дороги), и семья переехала в столицу Российской империи. Как поляк-католик Мамерт Мамертович не имел хороших перспектив на продвижение на государственной службе[19], а работа на частных предприятиях, какими в то время были железные дороги, обеспечивала достойное существование.
Содержавшая в то время в Петербурге меблированные комнаты тетка Виташевского утверждала, что рождение Нины «сопровождалось баснословным поднятием их состояния. <…> Нина была окружена необыкновенной заботой, любовью и роскошью, далеко выходящими за пределы средств Терлецких», намекая на получение какого-то наследства. Со слов той же тети Виташевский пишет, что «в Петербурге
В статье Виташевского фамилия Терлецкий заменена на Чарнецкий. Чтобы не путать читателя, в книге употребляется настоящая фамилия.
У матери Анны имелось свидетельство Херсонской духовной консистории, акт крещения и служебный формуляр мужа с вписанными в него детьми, которые подтверждают факт рождения Анны Мамертовны в семье Терлецких.
После подавления польского восстания 1863–1864 гг. властями культивировался образ поляка как противящегося законной власти: бунтовщика, заговорщика и мятежника.