Убийство с гарантией. Анна Зимова
встретив возражений. Теперь Миша признавался Кате: «Только мысли о тебе помогают держаться». Он не требовал верности и говорил даже, что ее не заслуживает, но тем самым брал Катю на слабо и как бы к верности этой ласково принуждал. Признавался, что Катя – лучшее, что есть в его тяжелой жизни. Миша сунул ему потом несколько сигарет, которые были как нельзя кстати, и целую баночку джема – стеклянную, категорически запрещенную в передачах банку. Где они только берут эти фантастические вещи? Он попытался вежливо отказаться, но по взгляду Миши понял, что отвергать дар нельзя.
– От души – бери, – сказал Миша.
– Он сладкого не ест, – ввернул Мишин приспешник, – вышло же постановление, – всем, кто легче сорока пяти килограмм, будет амнистия.
Они смеялись долго и смачно, в их миропредставлении это была просто великолепная шутка. А он был рад неожиданно подаренному ему общению и даже немножко горд – поговорил вот так запросто с уважаемыми людьми и даже был им полезен. Да что там – он просто перекинулся словечком хоть с кем-то. Он так давно ни с кем не разговаривал. Улыбаясь (наверняка глупо), снова сел писать. У него спросили: «Тоже письмо?» – и он ответил: «Нет, пишу роман». – «Писатель, значит», – покивал Миша и, конечно же, спросил то, что спрашивает почти каждый придурок, когда узнает, что общается с писателем: «А про меня напишешь?» Он тогда еще Мишу недооценивал, не знал, что историй Миша ему подкинет ой сколько. Подумал только: как это Миша успел не только подцепить бабу за те месяцы, пока был на свободе, но и так ее к себе привязать, что диктует теперь, как ей себя вести?
Вечером к нему пришли гости. Миша и еще двое из неработающего отряда, имен которых он не знал (Миша всегда ходил только с компанией), принесли цейлонский чай и сдобу. Теперь Миша был мрачен. И попросил написать еще одно письмо.
– В общем, Писатель, – сказал Миша, – постарайтесь еще, пожалуйста. Она должна меня простить. Напишите ей как-нибудь… объясните, что я был не прав. Только не пишите прямо – «не прав», а как-нибудь в обход, красиво. Что я вроде как извиняюсь. Но надо так сказать, чтобы ее проняло, понимаете? Чтобы прямо до слез ей жалко меня стало».
– Так разве то письмо вас не устроило? – осторожно поинтересовался он (и джем-то уже съеден). – Вы же, кажется, говорили, что оно вполне… м-м-м… четкое…
И тут Миша его огорошил.
– То была Катя, – сказал он, как маленькому, – а это Алена.
Странные вещи тут творятся.
– А Алена – это, простите, кто? – Он понял, что перегнул, лишних вопросов тут не любят, и поправился: – Я просто хочу лучше понимать, кому мы пишем.
– Это жена моя.
Он к тому времени научился уже сохранять невозмутимое выражение лица, но сейчас, кажется, оно вышло из-под контроля. Мишина личная жизнь оказалась настолько бурной, что оставалось только завидовать. Свою супругу он нашел на сайте знакомств. Миша и фотографию ее показал в телефоне – щекастая женщина с богатыми волосами и носом-пуговкой. Миша написал про себя в анкете, что он «спокойный, добрый мужчина