Фаетон. Книга-11. Пришельцы. V. Speys
дыханием лета. Моя русая голова застыла в поросли разнотравья. Очарованный увиденным таинством природы, я смотрел широко открытыми глазами на нетронутую красоту трав, на снующих, с озабоченной суетливостью, насекомых, жужжащих, шуршащих, стрекочущих в траве. На деревья старого сада и наконец мои глаза встречаются с небом. Я смотрю в его бездонную синь, лежа на спине. Как хочется взлететь в безбрежный манящий простор, парить в нем, и смотреть, и смотреть с высоты на родное село. На сад, в котором я сейчас лежу. На пасеку. На старинный парк. На свой дом, что стоит вот рядом, стоит перелезть через забор и перейти дорогу. Солнце поднимается все выше и выше. Краски утра постепенно теряют прозрачность, превращаясь в выцветшие тона. День разгорается. На солнце становится жарко, настоящий солнцепек. Жаркий ветерок доносит запахи сосновой смолы. С трудом, оторвавшись от манящей прохлады трав, я пошел по ворсистой зеленой мякоти травяного ковра в сторону беленьких домиков–ульев, выстроившихся ровными рядами за сетчатой оградой пасеки…
Сквозь стекла, единственного большого, окна на дощатые полы комнаты падает сноп солнечных лучей, очерчивая аккуратный квадрат с шевелящимся тенями листьев в нем. Вплотную к подоконнику, расчерченном прямыми линиями (солнечных часов), приставлен стол, одновременно это и верстак для столярных работ. Пахнет терпким смолистым ароматом. Свежая стружка и пряный запах воска, исходящий от рамок, сплошь развешенных на стенах комнатки, создают этот удивительный аромат меда воска и сосновой стружки.
Обстановку подсобки пасечника дополняет печка, выложенная почти до самого потолка. В углу комнаты, напротив окна слева, стоит металлическая бочка с центрифугой внутри. От большой ручки через шестеренчатое зацепление вращение передается на центрифугу.
За столом–верстаком сидит пожилой человек. Он держит в руках толстую книгу и внимательно читает. Сквозь спущенные на нос круглые очки в книгу смотрят карие сосредоточенные глаза из-под нависших седых бровей. Старик внезапно оторвался от чтения, прислушался. За дверью раздались шаги. Он повернул голову и вопросительно посмотрел на дверь. На пороге появился мальчишка.
–Здравствуйте дедушка.
–А, это ты, Валик. Заходи, заходи. – Говорит дедушка мягким добрым голосом.
–Деду, а пчел пора уже смотреть?
–Пора, пора, давно уже прошла. Ох–хо–хо. Что ж ты раньше делал?
–Та я й так рано пришел. А ж, жаль. – Сокрушенно ответил я.
–Ну, ничего. – Хитро заулыбался пасечник.
Он, с оханьем, тяжело поднялся и направился старческой шаркающей походкой к центрифуге.
–А я, тут тебе медку приготовил. – И, кряхтя, он достал из бочки рамку с тяжелыми сотами, полными янтарного меда.
–Бери кружку и набирай скорее воду.
Мед, смешанный с воском сот, таял во рту и был гораздо вкуснее меда, который едят просто ложкой. Я вынимал изо рта аккуратные жеваные комочки воска и бросал их в ведро, куда пасечник сбрасывал обрезки сот, чтобы затем