Дочь капитана Летфорда, или Приключения Джейн в стране Россия. Михаил Логинов
стюардом, море стало доступнее. Удавалось ненадолго задержаться на палубе и осмотреться. Правда, картина не радовала. Балтийское море оказалось таким же мрачным, как и Северное. Холодное, по-осеннему неприветливое, с волнами цвета грязного свинца, оно не было похоже на тропические моря, о которых так часто рассказывал папа. А может, это Джейн было зябко на палубе после жаркого камбуза.
Сам корабль тоже не радовал. Он дымил двумя трубами, вываливая в блеклое небо тяжёлые дымные облака. От этого дыма были закопчены мачты и паруса. Паруса выглядели невзрачно, как забытые сироты, когда в дом пришла мачеха.
«Может быть, Лайонел был и прав, – подумала Джейн, – парусам только и остаётся, что истлеть да мелькать на картинках. Жаль. Вот было бы здорово как-нибудь поплавать на настоящем корабле, под белоснежными парусами, без паровой машины. Наверное, уже не получится».
Из-за утренних трудов на камбузе Джейн даже пропустила стоянку в Копенгагене. Впрочем, её и стоянкой-то было не назвать: «Пасифик» вошёл в гавань (говорили, чтобы принять почту и какого-то пассажира), после чего сразу продолжил движение прежним маршрутом.
Грустить из-за того, что не удалось взглянуть с палубы на город, Джейн не стала. В жизни появилось столько тревог и забот, что даже и не погрустишь толком. Ближайшей заботой было поскорее добраться до кают-компании и обслужить джентльменов.
Джентльмены опять говорили о войне.
– У каждой войны должно быть имя, – говорил капитан Тремэйн. – Конечно, дарить эти имена войнам – занятие для историков, но никто не мешает нам дать этой войне хотя бы временное прозвище. Думаю, что самое лучшее из них – это «Странная война». Уже прошло почти восемь месяцев после разрыва отношений, а война, собственно, не началась. Мы обстреляли Одессу, заплатив за это удовольствие пароходофрегатом «Тигр»[25]. На юге наша армия вместе с французами сидит в Варне и ждёт, пока русские нападут на неё, а русские сами ждут нашей атаки. В Белом море мы обстрелялиSolovetski монастырь, видимо, желая проверить, не разразит ли нас небесный гром. Гром не грянул, но и монахи не стали сдаваться, так что ядра и бомбы потрачены впустую[26]. В Балтийском море, в которое мы, собственно, уже прибыли, дело ограничилось прогулкой адмирала Нэпира под Кронштадт. Правда, как мне известно, готовится взятие крепости Бомарзунд[27], но я не уверен, успеем ли мы принять участие в этом развлечении. Для двух союзных эскадр маленький островной форт с тысячей солдат гарнизона и двумя десятками малокалиберных пушек – не самый достойный трофей. Если, конечно, этому гарнизону не придёт в голову сражаться.
– Я не постесняюсь повториться, – отозвался майор, – ещё раз напомнив собственную метафору о битве медведя и акулы. Медведь ревёт с берега, а мы клацаем зубами в волнах. Если медведь зазевается на берегу, то потеряет лапу, если мы полезем на сушу, то узнаем его когти.
– Не стоит забывать о третьем участнике,
30 апреля 1854 года английский паровой фрегат «Тигр» сел в тумане на мель вблизи Одессы и был уничтожен русской полевой артиллерией, а экипаж сдался.
7 июля 1854 года два паровых британских фрегата подошли к Соловецкому монастырю (Онежская губа Белого моря), предложили сдаться, но после безрезультатной бомбардировки уплыли прочь. Монастырь был повреждён, обошлось без жертв.
Бомарзунд находится на Аландских островах, ныне принадлежит Финляндии.