Полковник трех разведок. Богдан Сушинский
были предоставлены ему в агентурном архиве Интеллидженс сервис.
Если ему не изменяет память, официально Дэвисон числился помощником военно-воздушного атташе посольства США. Впрочем, числиться этот профессиональный разведчик мог кем угодно, вплоть до смотрителя посольских туалетов, главное, кем он являлся на самом деле. Достаточно того, что даже архивисты Интеллидженс сервис, не тушуясь, называют Дэвисона «ходячей энциклопедией американского разведцентра в Европе времен Второй мировой войны». Что уже само по себе обязывает.
Однако столь глубоко зарываться в «досье» этого янки Гревилл не собирался. Уж кого-кого, а вербовать Дэвисона ему вряд ли когда-нибудь придется. Другое дело, что само появление здесь помощника американского атташе свидетельствовало: судя по всему, янки тоже засуетились, причем всерьез. Хотя казалось бы…
Ведь ни для кого же в руководстве британской разведки не было секретом, что поначалу русский полковник искал связи именно с американцами, как с наиболее заинтересованными и состоятельными «покупателями» ракетных секретов своего стратегического противника. «Покупателями», правда, пока еще потенциальными, тем не менее вопросы к американским спецслужбам возникают. Почему не сумели правильно оценить ситуацию? Почему сразу же не пошли на контакт с полковником? Кто мешал?!
Ах, решили не рисковать, а сначала пустить на минное поле вербовки этого русского «отщепенца» союзников-британцев, чтобы потом уже устраивать пир стервятников на их телах? Тогда самое время собирать всё те же, печально известные «библейские камни».
Причем самое обидное, что при всем при том Интеллидженс сервис просто вынуждена будет делиться с ними информацией. Договор о сотрудничестве, видите ли, обязывает.
Стоп, а вот наконец и кремлевский жертвенный агнец – полковник Пеньковский собственной персоной.
– Здравствуйте, господин Винн. Рад нашей встрече. – …И вновь эта обескураживавшая собеседника, широкая, как сама «русская душа», улыбка! Какими такими укорами способен был осадить ее владельца он, Гревилл Винн, побочный продукт неизгладимого британского воспитания?
– Мне тоже хотелось бы порадоваться, полковник, если бы не… – демонстративно постучал англичанин пальцем по наручным часам, – некоторые издержки.
– Кажется, я немного опоздал, осознаю. Но что поделаешь: дела, знаете ли, дела…
– Вот и попытаемся компенсировать упущенное время исключительной деловитостью переговоров, – снисходительно ухмыльнулся про себя британец: «видит Бог, русские неисправимы!», вяло отвечая при этом на предложенное Пеньковским рукопожатие.
– Иначе и быть не может: компенсируем.
С той поры, когда, в декабре прошлого года, они с Пеньковским виделись впервые, тот ничуть не изменился: серое, почти не запоминающееся лицо, угрожающе большие для сорокадвухлетнего джентльмена залысины; глубокопосаженные серые, окаймленные темно-коричневыми мешками глаза и столь же серый, непрезентабельный,