Лань в чаще. Книга 2: Дракон Битвы. Елизавета Дворецкая
и занимался. Но похоже, что сын Хеймира предпочитал мечтать о мести, вместо того чтобы готовиться к ней!
Это было нечестно. Решительно все, на что падал его взгляд – от Поминального Дракона до фру Сэлы с ее сынишкой, сама земля под ногами, неровная линия дальних гор на другом берегу фьорда, – все было частью его и давало ему опору, точно тысячи корней. Эта поляна, на которой его предки веками приносили жертвы, словно держала его на ладони и вливала в его жилы жар всей той жертвенной крови, что священный камень впитывал в себя со времен конунга Торгъерда. На них смотрела сотня людей, и он каждого знал по имени.
А Эгвальд не знал здесь никого, и для него эта плотная толпа была все равно что деревья в чужом лесу. Полное одиночество лишало Эгвальда последних сил; истомленный раной и отчаянием, озлобленный, он казался бледным и бесплотным, как случайный блик лунного света на сером камне. И ему Поминальный Дракон внушал такие видения, что на лице его появлялось выражение неосознанного и неодолимого ужаса, какого Торвард не видел у Эгвальда даже в той злосчастной битве. И Торварду было стыдно за неравенство этого поединка, которым он хотел оправдаться, а вместо этого углублял свою вину. Он всегда любил покрасоваться своей силой и ловкостью, как перед своими, так и перед чужими, но сейчас это было нечестно! С тем же успехом он мог бы биться с женщиной или ребенком.
Надо было заканчивать. Он просто отводил своим тупым клинком остро отточенный меч Эгвальда, просто предупреждал его выпады и легко уклонялся, даже не задумываясь, потому что сам-то не сидел без упражнений ни единого дня. По привычке ему хотелось давать противнику советы, как он делал, если бился с кем-то из своих молодых и менее опытных хирдманов. Он уже не раз пропускал отличные случаи нанести тот «смертельный» удар, который был оговорен в условии поединка, но все тянул, давал противнику больше времени, чтобы прийти в себя. Но Эгвальд быстро выдыхался, и время работало не на него.
Сначала Торвард стоял спиной к фьорду, но в ходе поединка они поменялись местами, и теперь перед глазами Торварда лежал край Драконьей рощи, обращенный к морю. Роща лежала выше по склону горы, и деревья не мешали ему видеть воду внизу и противоположный берег. По фьорду что-то двигалось: небольшая снека скамей на восемь по борту шла на веслах. Корабль не здешний, но хорошо знакомый… Он был здесь совсем недавно… Болли Рыжий! Тот самый, что приплыл вместе с Гельдом Подкидышем и первым рассказал о деве-скальде из Эльвенэса, о ее ненависти к нему, Торварду, о том, как она подбивает Эгвальда ярла в поход на фьяллей… Могли быть десятки причин, по которым Болли Рыжий, уплывший месяц назад на юг, мог вернуться так скоро. За это время он успел бы не дальше Острого мыса…
Острый мыс! Для Торварда это название было связано прежде всего с Бергвидом Черной Шкурой, и только о нем он сейчас подумал. Если Болли вернулся – значит, Бергвид преградил ему путь. Или он собирается сам напасть на Фьялленланд!
Эта мысль