Первая мировая. Во главе «Дикой дивизии». Записки Великого князя Михаила Романова. Владимир Хрусталев
счастья она ему не способна дать. Жизнь свою он окончательно исковеркал – бедный Мишкин»[95].
Михаил Александрович в своем следующем письме от 1 / 14 ноября 1912 г. пытался объяснить императору Николаю II свой поступок:
«1 ноября 1912 г. Hotel du Pare Cannes.
Дорогой Ники,
Я знаю, что мое письмо принесет тебе большое горе, и я прошу тебя заранее, выслушай и пойми меня, как твоего брата. Мне тем более тяжело огорчить тебя теперь, когда ты и без того так озабочен болезнью Алексея, но именно это последнее обстоятельство и мысль, что меня могут разлучить с Наталией Сергеевной Брасовой, заставили меня обвенчаться с ней.
Прошло уже пять лет, что я ее люблю, и теперь уже не могут сказать, что с моей стороны это было простое увлечение. Наоборот, с каждым годом я привязываюсь к ней все сильнее, и мысль, что я могу лишиться ее и нашего ребенка, мне слишком невыносима.
Первое время я не думал о возможности брака с нею, но эти пять лет, и в особенности последний год в Петербурге, изменили мои намерения. Ты знаешь, что, несмотря даже на тяжелую двухлетнюю жизнь врозь (когда я был в Орле), у нас всегда была семья, я всегда смотрел на Наталию С[ергеевну] как на свою жену и всегда уважал ее, поэтому мне были страшно тяжелы те унижения и оскорбления, которые неизбежно при ее положении приходилось ей переносить в Петербурге.
Я тебе даю мое слово, что я не действовал ни под чьим давлением. Наталия С[ергеевна] никогда со мной об этом не говорила и этого не требовала, я сам пришел к сознанию, что иначе жить нечестно, надо выйти из этого ложного положения. Не скрою от тебя, что командовать кавалергардами мне было очень трудно и тяжело. Я чувствовал все время, что по своим привычкам, вкусам и стремлениям я совершенно не подхожу к ним, не говоря о том, что я не привык к городской жизни без воздуха и движения, благодаря чему я всю зиму хворал. Если б ты пошел навстречу некоторым моим желаниям, то ты во многом облегчил бы мне мое тяжелое положение. Я так просил мне не давать полка в С[анкт]-П[етер]б[урге], зная заранее, что во время пребывания там Мама моя личная жизнь уже не может существовать. Все это, взятое вместе, заставило меня решиться на этот шаг и обвенчаться с Наталией Сергеевной.
Наше венчание состоялось в Сербской церкви Св. Саввы в Вене 16 / 29 октября. Я знаю, что меня ждет наказание за мой поступок, и заранее готов перенести его, только одно прошу тебя: прости меня как Государь, перед которым я нарушил формальный закон, и пойми меня, как брат, которого я горячо люблю всем своим сердцем. Твой Миша.
P.S. Я одновременно написал письмо Мама»[96].
Как видим из содержания писем, перевод в Петербург, где великий князь получил Кавалергардский полк, означал для него непреодолимое противодействие отношениям с Н.С. Брасовой со стороны матери. Главное же заключалось в его опасении того, что болезнь цесаревича Алексея Николаевича заставит царя для обеспечения престолонаследия усилить натиск на брата относительно его «незаконной связи».
Намек
ГА РФ. Ф. 662. Оп. 1. Д. 42. Л. 100–100 об., 101.
ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 1301. Л. 90–92 об.;