Первая мировая. Во главе «Дикой дивизии». Записки Великого князя Михаила Романова. Владимир Хрусталев
принял Татищева, которого посылаю завтра в Берлин»[111].
Германский император Вильгельм II слал Государю Николаю II «успокоительные» телеграммы, заверяя его о своих «примирительных» намерениях, но одновременно предупреждал германского посла в Вене – «ни в коем случае не создавать у австрийцев впечатление, что Германия противится их решительным действиям».
На второй день после объявления Австро-Венгрией войны Сербии 16 июля императору Николаю II было представлено военным министром на выбор и на подпись два указа: об общей мобилизации или частичной мобилизации четырех округов, войска которых предназначались к действию против Австро-Венгрии. Государь выбрал второй вариант, который вместе с тем являлся элементарной мерой предосторожности против вооружившегося соседа и вводился на следующий день. Однако в первый же день русской частичной мобилизации, т. е. 17 июля, русскому правительству стало известно о мобилизации германской армии. В ответ на это русская сторона также вводила с 18 июля всеобщую мобилизацию.
Последний дворцовый комендант генерал-майор В.Н. Воейков (1868–1947) позднее писал в эмигрантских воспоминаниях по этому поводу:
«14 июля император Вильгельм вернулся из поездки в Норвегию. В своих телеграммах нашему Государю он стал открыто обвинять Сербию в Сараевском убийстве, указывая на необходимость понесения ею наказания.
При всей своей сдержанности некоторые немецкие дипломаты не скрывали того, что поддержка, оказываемая Россиею, какому бы то ни было славянскому народу, не в интересах Германии и Австро-Венгрии. /…/
Наш Государь 18 июля телеграммою сообщил императору Вильгельму, что по техническим условиям невозможно приостановить наши военные приготовления, причем дал слово, что, пока будут длиться переговоры, мобилизованная русская армия никаких вызывающих действий предпринимать не будет. Дипломатические переговоры продолжались до вечера 18 июля…»[112]
Государь Николай II обменялся 16 (29) июля 1914 г. телеграфными посланиями с германским императором Вильгельмом II Гогенцоллерном (1859–1941), который приходился ему и императрице Александре Федоровне кузеном. На следующий день, 17 (30) июля, российский император направил в Берлин письмо с генерал-адъютантом Л.И. Татищевым:
«Дорогой Вилли.
Посылаю к тебе Татищева с этим письмом. Он будет в состоянии дать тебе более подробные объяснения, чем я могу это сделать в этих строках. Мнение России следующее:
Убийство эрцгерцога Франца-Фердинанда и его жены – ужасное преступление, совершенное отдельными сербами. Но где доказательство того, что Сербское правительство причастно к этому преступлению? … Вместо того чтобы довести до сведения Европы и дать другим странам время ознакомиться с результатами всего следствия, Австрия предъявила Сербии ультиматум, дав срок 48 часов, и затем объявила войну. Вся Россия и значительная часть общества других стран считает ответ Сербии удовлетворительным: невозможно ожидать, чтобы независимое государство пошло дальше в уступках требованиям другого
Дневники императора Николая II. М., 1991. С. 476.