Запах искусственной свежести (сборник). Алексей Козлачков
женских тел, здесь-то к нам и подошел плотный мужчина моих лет, приподнял темные очки и тоже спросил: «Не узнаешь?»
И я его сразу узнал: в те времена, когда мы оба за нею ухаживали, он мечтал стать шпионом (впрочем, шпионами назывались враги, а наши назывались разведчиками, он мечтал стать разведчиком от КГБ), видимо насмотревшись сериала про Штирлица, но, кажется, не стал. Я слышал, что он стал заметным богатеем, в подтверждение чего возле пивной стоял его сверкающий «мерс». Действительно – какое русское богатинство без «Мерседеса»! Иначе бы никто и не поверил. Он похвалил мою газету и сказал, что с удовольствием ее читает, попросил разрешения присесть, заказал пиво. Мы быстро перешли к разговору о ней, поскольку нас связывало только это, и мой молодой сотрудник деликатно удалился назад в редакцию.
– Ну да, она поступила и в техникум, и в институт, все, как было запланировано, – сказал он. – И стала сначала младшим товароведом, потом старшим, а потом директором торга и сейчас тоже занимается торговлей.
– Вы встречаетесь?
– Нет.
– А откуда ты все это знаешь?
– Ну-у, знаю… – протянул он, а я почувствовал, что наступил на неудобное.
– Так ты ее с тех пор и не видел, как мы расстались?
До той поры рассеянно смотревший в направлении своего «Мерседеса», он поднял на меня серьезный взгляд.
– Мы встречались с ней, когда вы расстались, – сделал он ударение на слове «вы», – когда она училась в своем техникуме и некоторое время после того, как она поступила в институт. Потом она вышла замуж…
Тут он потянулся за сигаретами и, сделав неловкий жест, опрокинул кружку с остатками пива. А если через двадцать лет при воспоминании о любви ваша рука дрожит и попадает вместо пачки сигарет в кружку пива, несмотря на то что видом вы как борец-тяжеловес, то это ясное указание на то, что любовь была настоящей. Женщины уже может и в живых не оказаться, а руки и губы все дрожат о ней.
Пока ему несли новую кружку, он боролся с сигаретой – не мог найти конца, с которого прикурить. Черт возьми, вполне возможно, что он даже ревновал ее ко мне – сейчас, спустя жизнь.
– И что же муж? – спросил я после паузы и, наверное, совершенно не уместно и не логично.
– Муж у нее был самый реалистический, делал карьеру, обеспечил ей благосостояние. А ты что – хотел, чтобы был, типа, поэт, да? – ухмыльнулся он как будто в мой адрес, впрочем, не очень язвительно. – Вообще – пустые ожидания, как говорят гадалки, были ей совершенно незнакомы, ты же знаешь. Лишь идиоты тешат себя мыслями о несбыточном: вот, мол, свалится куча денег, придут, заметят, оценят, пригласят, возьмут замуж… Это, по существу, естественным образом женская точка зрения на мир, но иной раз она свойственна и мужчинам. В ней всегда содержится этот дурман неизвестности, незаконченности текущего события, вероятности чего-то большого и загадочного, того, что ты действительно заслуживаешь. И это парализует волю, делает из человека вялого придурка,