Фантаст и звёзды. Игорь Валерьевич Мерцалов
было (и только так могло быть!) всегда, начиная с тех времён, когда человек, обтесав первый камень, спел свою первую песню. Ведь звёздное небо было единственным, что, вне сомнений, существовало, но никак не влияло на человека, не могло быть им использовано. У всего был практический смысл: у камня – он стал орудием; у ветра – он приносил запахи; у облаков и закатов – они предвещали перемену погоды. Для звёзд смыслы нужно пришлось придумывать.
Человеческий ум потому и стал человеческим, что не мог смириться с бессмысленностью чего бы то ни было. Именно от звёзд пришло первое вдохновение, первая фантазия, первая попытка сделать что-то такое, чего раньше не делал никто… Возможно даже, с самого начала были звёзды, лишь потом первая песня, и только после неё – первый обтёсанный камень…
Нужно любить звёзды, чтобы стать творцом нового. Классики, которыми я восхищаюсь, любили звёзды. Уверен в этом. Так почему же не пойти по их стопам? Подражание классикам – не то же самое, что подражание их произведениям. Можно подражать слогу и образам, а можно – силе любви к тому, что любили они.
Лавкрафт был первым, кого звёзды напугали – настолько, что он влюбился в совершенство скрытого за ними ужаса.
Гамильтон был первым, кто полюбил звёзды романтической любовью пионера неизведанных просторов.
Циолковский был первым, кто полюбил звёзды любовью философа за их неизреченную мудрость.
Ефремов был первым, кто превзошёл звёзды и сохранил к ним любовь, которая сродни любви старшего брата.
Брэдбери был первым, кто полюбил звёзды чистой мальчишеской любовью… Да-да, собственно звёзд у Брэдбери мало. У него всё больше Марс, вкус детства, до боли обострённая отзывчивость распахнутой души… Но я не верю, что можно без любви к звёздам написать «Калейдоскоп» – рассказ, от которого вздрагивает сердце. Как бы мог Рэй Дуглас, не глядя с великой любовью на звёзды, придумать финал, от которого у читателя, одолевшего «Калейдоскоп» и потому уже со всем смирившегося, ко всему готового, вдруг брызжут слёзы из глаз, когда в последних строках мальчик наивно загадывает желание, видя в ночном небе Иллинойса росчерк падающей звезды и не догадываясь, что это сгорает в верхних слоях атмосферы искалеченный космосом астронавт?
…Мой взгляд бродил по небу – от царственной Большой медведицы до изящной Лиры, от горделивого Ориона до возбуждающей странное волнение Кассиопеи. Земля плыла по Млечному пути – безмерной реке, текущей в безразмерной пустоте вселенских берегов. Земля была словно плот, на котором дремал утомлённый мечтатель, обдуваемый свежим ночным ветерком, обласканный пением сверчков и шорохом листьев…
Умиротворение снизошло на меня, и подумал я: просто нужно понять, какую любовь пробуждают звёзды во мне. И всё остальное сложится само собой.
Решено.
Я устремлюсь к звёздам. А с собой возьму… ещё не знаю, но, может, это будет волшебство летней ночи, пение сверчка, шёпот листвы… Может, вкус съеденного нынче пирога и запах грибов,