Утомленное солнце. Владимир Колычев
как немеют ноги. Невозможно было смириться с мыслью, что Влада выходит замуж за другого.
– Но ведь новость плохая.
– Неважная.
– Забудь про нее.
– Попробую.
– Оставь мне свой адрес? – с надеждой посмотрела на него Римма. – Я тебе буду писать...
Только этого не хватало, подумал он.
– Меня переводят к новому месту службы. Адреса я еще не знаю...
– Тогда ты мне напиши!
Дрожащей рукой она всучила ему сложенный вчетверо лист бумаги. Артем механически сунул его в карман.
Римма воспряла духом. Улыбнулась.
– Так не хочется, чтобы ты уезжал, – сказала она.
– Служба есть служба.
Он посмотрел на часы. Его тяготил этот разговор. Хотелось поскорее сесть в поезд.
– Я понимаю... И это возьми...
Она вложила ему в руку серебряный крестик на толстой суровой нитке.
– Это что еще такое? – растерянно-удивленно спросил Артем.
Он попытался вернуть крестик обратно, но Римма спрятала руки за спину.
– А выбрасывать его нельзя! – предупредила она. – Плохая примета!
Это было его больное место. Летчики, как и моряки, – народ суеверный.
– Что же мне с ним делать? Не повешу же я его на шею...
Он порадовался, что спутники деликатно отошли в сторонку, чтобы не мешать ему. Вряд ли они слышали, о чем они говорили с Риммой.
– В карман положи.
– Там у меня партбилет.
– А ты в другой карман положи... Артем, так надо!
– Кому надо?
Крестик жег руку. Он не знал, что с ним делать...
– Тебе надо. И мне надо. Я хочу, чтобы ты с войны живым вернулся.
– С какой войны? О чем ты?
– Я что, по-твоему, дура, не понимаю, что происходит? Война будет, с немцами!
– Ты что, не слышала заявление правительства? – возмущенно спросил он.
– Ерунда все это!
– Да как ты можешь такое говорить?
– Раз говорю, значит, могу. Артем, я сердцем чувствую, будет война. А на войне убивают. А тебя Бог будет хранить...
– Бога – нет!
– Бог есть, – не согласилась он. – Он у каждого в сердце...
– Это кто тебя так научил? Твой брат?
– Захар здесь ни при чем. Но он тоже в Бога верит...
– Потому и за решеткой, да?
– Ты думаешь, он преступник? – стала заводиться Римма. – Нет, просто он вызов бросил...
– Кому вызов? – сурово нахмурился Артем.
Римма втягивала его в антисоветский разговор. Он обязан был доложить об этом в соответствующие органы. Но ведь он же не стукач...
– Кому надо... – сверкнула взглядом Римма.
И тут же потухла. Она и сама поняла, что зашла слишком хорошо.
– Артем, я тебя очень прошу, возьми крестик. Ну, пожалуйста...
– Хорошо. А ты пообещай мне, что сейчас же уйдешь...
– Обещаю!
Он спрятал крестик в правый нагрудный карман. Но Римма не уходила. Стояла и смотрела на него. В глазах слезы.
– Мы же договорились, – напомнил он.
– Все, ухожу...
Неожиданно она подалась вперед, обвила