Наследство в глухой провинции. Лариса Олеговна Шкатула
девкой была! В прошлом сезоне. Для женщины главное – обуть ноги. Это как для мужчины – автомобиль.
– Мне никогда не понять твоего ассоциативного, как ты говоришь, мышления, – жалуется президент компании «Каола». – Босоножки, автомобиль, счастье…
– А с какой стати ты задаешь мне вопросы о деньгах?
– С такой, что, возможно, в середине июня, через две с небольшим недели, нам на счет упадет некая очень впечатляющая сумма…
– В середине июня, ты сказала? А сейчас у нас что?
– У нас – конец мая! – Ольга с подозрением смотрит на меня: – Ты не колешься? Анашу не куришь?
– У меня такое впечатление, будто я что-то важное забыла, – медленно произношу я, не обращая внимания на шефские подначки. – Что-то очень личное…
– Я знаю, – говорит Олька, – ты собиралась дать под зад коленом своему газетному писаке!
Не пойму, почему мой бойфренд вызывает у неё такую моральную аллергию. Мужик как мужик. Понятно, не качок и грудная клетка узковата, зато мозгов вполне достаточно, чтобы общение с ним было интересным, плюс характер легкий… Не пойму, кого я уговариваю, себя или мою подругу?
– Чем тебе не глянулся бедный Дольский?
– Я не люблю халявщиков: ни мужчин, ни женщин!
– Николка не халявщик, – протестую я. – Он просто не умеет делать деньги.
– Он не умеет думать. Искать выход. Вообще напрягаться. Раньше за него думала мама, теперь – Лариса Киреева. Как удобно! По-моему, у тебя гипертрофированный материнский инстинкт.
– Ты хочешь сказать, что он меня не любит, а лишь пользуется?
– Ха, любовь! Так я и поверила. Мы ещё в институте говорили: «Любовь придумали евреи, чтоб бабам деньги не платить!»
И тут я на нее, обижаюсь. Всерьез. Она считает, что уж если спишь с мужиком без любви, то надо хоть что-то за это получать. То есть она вовсе не имела в виду, что мужчина должен платить деньги. Но наверняка должен делать дорогие подарки, возить на хорошей машине. Словом, создавать женщине максимальный комфорт. А поскольку у меня ничего такого не было, значит, по ее мнению, я – лох.
Подруга вслух этого не сказала, но по лицу её, слава Богу, я научилась читать. А мне, например, её Лева вовсе не нравится. Но у меня и в мыслях не было говорить Ольке об этом. Ещё древние греки предупреждали, что о вкусах не спорят. А наши предки добавляли: кому поп, кому попадья, а кому и попова дочка. Так что пусть оставит моего Николашу в покое!
В запале, вздыбив от возмущения свои мозги, я наконец вспоминаю то, что забыла. Я забыла, что двадцать восьмого мая истекает шестимесячный срок завещания, после чего я могу вступать в права наследования. Иными словами, получить в свою собственность некий дом в глубокой провинции, оставленный мне умершей теткой.
Ольга шутит, что я могла бы оформить его на себя и наезжать туда в отпуск. Или однажды провести там медовый месяц… Но по привычке говорить всякие непристойности Олька поправляется, что я могла бы проводить там все свои медовые месяцы. Ну, не гадюка ли?
Мы обе знаем, что об этом не может быть и речи. В отпуск, наверное, ближе на Канары поехать,