Перебиты, поломаны крылья. Владимир Колычев
впустил. Перегудов молча окинул взглядом зал с так называемым вторым светом – когда два этажа в одном, – присел на самый краешек кресла, зачем-то хлопнув ладонью по кожаной папке под мышкой.
– Как вы заметили, я здесь один, – сказал он.
– Заметил, – обескураженно кивнул Илья.
– В автобусе сидят сотрудники уголовного розыска и представители роты специального назначения.
– Зачем?
– Вот и я думаю, что нам они не понадобятся. Сейчас вы расскажете мне, где и с кем вы провели ночь с двадцать девятого на тридцатое апреля.
– Зачем?
– Затем, что от этого зависит ваше будущее.
– А если я не хочу говорить?
– Тогда через не хочу. Не создавайте себе сложности, гражданин Теплицын.
Илья понимал, что произошло нечто из ряда вон выходящее, но посвящать следователя в свои тайны не собирался.
@Int-20 = Эльвира жила в частном секторе на берегу реки в большом красивом доме. Илья удрал к ней от жены и гостей. Он узнал номер ее телефона, позвонил ей в пути – в надежде, что к аппарату подойдет она, а не муж. Так и вышло, трубку взяла она.
– Привет! Чем занимаешься? – Его голос звучал так обыденно, как будто не виделся с ней дня два-три, не больше, хотя на самом деле в последний раз они виделись полтора года назад.
– Илья?! Неужели ты?! – Чувствовалось, что Эльвира несказанно рада его звонку.
– А это плохо?
– Ну как же плохо, если хорошо! – ее голос звучал весело и звонко.
– А муж твой где?
– Дома.
– Ничего, если ты выйдешь ко мне минут на пять? Я понимаю, что поздно.
– Дурачок! Ничего не поздно! А когда ты будешь?
– Минут через десять.
– Я буду тебя ждать...
Она ждала его под старым развесистым дубом неподалеку от своего дома – с непокрытой головой, в одном плаще, в полусапожках на голую ногу. Она ждала его, потому что любила. И он приехал к ней, потому что любил.
Несмотря на свои к ней чувства, Илья из машины не вышел, открыл ей дверцу изнутри, а не снаружи, как требовали того правила этикета. Но она, казалось бы, не заметила этого легкого к себе пренебрежения. С отрадной улыбкой на лице села в машину, сама захлопнула за собой дверцу. Замерла в ожидании. Илья и сам хотел ее поцеловать, но решил повременить.
– На улице холодно, а здесь у тебя так тепло, – сказала она.
– Это потому, что я здесь.
– Да, ты здесь, поэтому тепло... У нас в доме батареи горячие, а холодно. Иногда мне кажется, что мой муж – дед Мороз, а я Снегурочка. Он старше меня, я его уважаю, но не люблю, холодно мне с ним.
– Иди ко мне, я тебя согрею.
Илья всего лишь протянул к ней руку, она сама прильнула к нему, жадно накрыла его рот своими губами. Целовалась она так же хорошо, как пять лет назад, когда им казалось, что нет в мире такой силы, которая могла бы разлучить их. Так же хорошо, но не лучше – как будто и не было больше в ее жизни мужчины, на котором она могла бы усовершенствовать искусство поцелуя...
Скорее рефлекторно, чем осознанно он запустил руку ей под плащ, ощутил приятную