Я, депутат... Всенародный избранник. Александр Корчак
успехов.
Раздались короткие гудки. Алексей Иванович передал телефон помощнику.
– Все. Эти двое меня закопают.
– Вы это о ком? – поинтересовался Марк Семенович.
– О твоем Шмыеровиче и Худинском. Это мой конец, уроют меня, уроют, как пить дать.
– Подождите, но по Подмосковью же у нас Андрей Петрович?
– Всё на меня спустили. Там же будет Худинский, а он, ты же знаешь, без тормозов, его все боятся, как огня, вон, даже Эльвира знает об этом. А Андрей Петрович тут же сослался на нездоровье, соображает, что к чему. Чует мое сердце, – запричитал Алексей Иванович, – уроют они меня, точно, уроют. Да еще этот твой… Шпеерович там же будет. А у него козыри против меня.
Алексей Иванович обхватил голову руками, раскачиваясь из стороны в сторону.
– Уроют они меня, как пить дать, уроют, туда их в качели.
Из-под одеяла показалась симпатичная головка Эльвиры:
– Было о чем печалиться, Алексей Иванович, как вам не стыдно, кого испугались. Да мы их завтра, вот так вот, – показывая руками, – скрутим в один момент, даже пикнуть не успеют.
– Эльвира, ты прикройся, – Алексей Иванович ревностно посмотрел на нее, – чего руками-то размахалась… того, кофточку застегни, смущаешь Марка Семеновича.
– Ничего она меня не смущает, отсмущался еще вчера, – с раздражением проговорил помощник.
Если бы сейчас в комнате находился посторонний человек, то, взглянув на Эльвиру, он бы сразу понял, что разговор в таком тоне ей явно не по душе. Алексея Ивановича не берем в расчет. Он бы сейчас и мать родную не признал, так ему было нехорошо. Марк Семенович злобно посмотрел на Эльвиру и с раздражением произнес:
– Вы так говорите, Эльвира, как будто бы для вас это дело простое. Да и кто вы такая, Господи, тоже, нашлась мне, еще Жанна д'Арк.
– Я – Эльвира Иванова, и этим все сказано. На Ивановых, вы это знаете, Россия стояла и стоять будет, а на сибирских еще и умом прирастать. И если я что сказала, все так и получится. Вопросы еще будут? – Она сказала, как отрезала. – Вы, Алексей Иванович, главное – приготовьте речь для выступления перед избирателями, мы ее потом вместе с Марком Семеновичем посмотрим, если что, поправим. А об остальном – не беспокойтесь, все будет сделано в лучшем виде.
– Нет, Эльвирочка, пропаду я, видать, ничем ты здесь не поможешь, – опять запричитал он. – Ты даже не представляешь, о чем говоришь.
– Алексей Иванович, прекратите паниковать. Подумаешь, Худинский! Да он-то настоящего соперника еще не видел, тоже еще, кого надумали пугаться! Завтра, я вас уверяю, он его увидит.
Марк Семенович попытался что-то возразить, но тут же был остановлен, а потом и прижат Эльвирой.
– А вы, Марк Семенович, лучше помалкивайте, запустили дела, пустили все на самотек. Если я вам сказала, что увидит, значит, увидит.
Марк Семенович ехидно улыбнулся.
– Во всей красе?
– Да, именно во всей красе. Но для этого мне надо, чтобы вы поверили мне и послушали меня. Ну, и нужны хоть какие-то