Чердаклы. Валерий Шемякин
узнал. Возможно, цинизм. А может быть, и апатия. Они были слишком разные люди. Собственно, Федя считался местной знаменитостью, и Зиновий к нему не лез. Но тут понадобились совершенно конкретные договоренности, и Бабарыкин назначил ему встречу во «Флинте», вечерком, после дождичка. Зиновий не мог тогда и предположить, что вскоре Федор начнет прятаться от него, а потом совсем исчезнет. Давыдов отнесет за него документы на регистрацию. Вопросов по этому поводу не возникнет. Не будет их и во время выборной кампании.
Апрель выдался по-летнему жарким. Они сели в темном углу, за дырявыми рыболовными сетями. Федя заказал водку и попросил лимон. Сыпал на лимон соль из фарфоровой русалки и поедал, не морщась. Дольку за долькой. Зиновий заказал чайник китайского зеленого чая. Бабарыкин недоуменно уставился на этот чайник: ты что – совсем не пьешь? Давыдов помотал головой. Не пьешь, не куришь, девок не дерешь, усмехнулся Федор, сектант?
Меня в детстве, отвечает Зиновий, когда я жил у деда в деревне, так напоили однажды бражкой, что я просто очумел, ушел куда-то далеко в степь, в поля, в перелески, провалился в темноту. Очнулся на дне глубокого оврага: оп-лядь! – лежу в грязи, по мне ползают жучки-червячки. Ужас! Я орал, как будто меня режут, бросался вверх, снова скатывался в жидкую грязь, никак не мог выбраться. Меня нашли там, в черной яме, отнесли домой. Дед у меня был вроде деревенского знахаря, быстро меня в норму привел, но алкоголь запретил. Как бы я ни пытался после этого нарушить запрет, ни разу не смог. Состояние безумного страха осталось со мной на всю жизнь. Круто, говорит Федор и больше ничего не говорит про это. У него такого опыта нет. У него другой опыт.
Они выпили. Каждый свое. Тут же повторили. Бабарыкин слегка захмелел и начал говорить. А меня в детстве, говорит он, больше всего потрясло, когда американка Линна Кокс переплыла Берингов пролив. Было это почти тридцать лет назад – 7 августа 1987 года. Вода там даже в летнюю пору выше четырех градусов не прогревается. Представляешь, каково это – провести в ледяной воде больше двух часов? А я всегда боялся холодной воды, но мечтал, как и она, переплыть Байкал или какой-нибудь залив в Арктике. Вот, не сбылось. Хотя и пошалил, погулял по свету.
Он вдруг резко меняет тему. Человечество загоняет себя в сортир, как-то излишне возбужденно произносит он, и мы не можем с этим ничего поделать. Метастазами поражена сама природа этой планеты, имя вирусу – человек. Он начинает размахивать руками и брызгать слюной, сыпать соль прямо на стол и, вообще, вести себя неаккуратно. Все идет к тому, что Земля все-таки освободится от людей, произносит он, отдохнет, залечит раны и примет новых…
С такими мыслями, думает Давыдов, ему надо не в Думу, а прямиком в ООН, хотя и этого мало. Где здесь можно помыть руки? В этот момент билибомкает Бабарыкинская дурочка. Федя достает трубку. Звонит Тимур. Зиновию хорошо слышен его голос. Он советует Феде договориться с Давыдовом. Зина парень покладистый, говорит он, все что хочешь для тебя сделает. Ага, ага, – кивает Бабарыкин. Таким образом, задача