В поисках христиан и пряностей. Найджел Клифф
пение труб объединенный флот бросил якорь в нескольких милях от атлантического побережья. Для Энрике это был миг упоения, поскольку вскоре все мысли о праздновании вылетели у него из головы. Один из иностранных кораблей привез в Португалию чуму, и паж прибежал с известием, что его мать умирает. Жуан велел перевезти жену в монастырь на холме к северу от Лиссабона, и Энрике погнал коня галопом, чтобы воссоединиться с семьей.
Незадолго до болезни Филиппа приказала выковать три прекрасных клинка, а специально изготовленные для них ножны и навершия рукоятей были позолочены и инкрустированы жемчугом и драгоценными камнями. Она надеялась увидеть, как ее сыновей посвятят ими в рыцари перед самым отплытием. Теперь она знала, что уже не станет свидетельницей этого великого события, и призвала к себе детей. Говорили, что предсмертные муки не помешали ей на смертном одре подарить мечи, а также снабдить четкими инструкциями, как ее убитые горем сыновья должны держаться после ее смерти.
Филиппа скончалась 19 июля 1415 года в возрасте пятидесяти пяти лет. Еще одним недобрым предзнаменованием сочли то, что ее смерть совпала с продолжительным солнечным затмением. Растревоженные советники Жуана настаивали, чтобы отложить отплытие на месяц, пока не завершатся траурные церемонии и не утихнет чума. Вместо этого королеву похоронили с почти неприличной поспешностью среди ночи (как объяснялось, из-за летнего зноя), и краткая похоронная церемония состоялась на следующий день, под стенания огромной толпы за стенами церкви. Памятником Филиппе станет крестовый поход, за который она так рьяно ратовала; еще будет время ее оплакать.
Как всегда, приняв на себя руководство, Энрике пригласил братьев отобедать на борту его флагмана. Он поднял флаги, приказал свернуть навесы, а трубачам – залезть на мачты и оттуда играть что-то бравурное. Было воскресенье, что смутило капитанов. Все они прибыли на флагман и, узнав, что отплытие вот-вот состоится, поспешили назад, чтобы сбросить траур.
Три дня спустя, в пятницу 26 июля – в день Святого Иакова, – флот поднял якоря и медленно двинулся прочь от притихшего Лиссабона. Пока толпы зрителей смотрели с холмов на удаляющиеся корабли, пошли шепотки. Как король мог допустить такие проявления ликования, когда тело его супруги еще не остыло? Не повлиял ли на него молодой Энрике, который в глазах короля всегда был более мужчиной, чем все его братья разом? Охотиться на диких кабанов в королевских лесах – это одно, но схватиться с вооруженными воинами – совсем другое. Неужто юные принцы считают, что надвигающаяся битва лишь еще один турнир, где никто не смеет выбить их из седла? Может, и впрямь все закончится скверно.
Опасения сомневающихся как будто вскоре подтвердились, потому что великий поход быстро превратился в кошмарное фиаско.
Через два дня после выхода из порта король Жуан приказал бросить якорь и наконец просветил войска о цели их похода. Духовник короля произнес трогательную проповедь