Сонька. Продолжение легенды. Виктор Мережко
не нравится?
– Я бывала в подобных домах.
– Но не бывали в моем… Я мечтаю, чтобы вы почувствовали дыхание этих стен, я мечтаю узнать вас поближе.
Михелина рассмеялась.
– Узнать поближе, чтобы послать подальше?
Князь с удивлением взглянул на нее.
– Вы не по возрасту умны.
Гостья с благодарностью склонила голову.
– Благодарю… Но это не я придумала – маменька.
– Тем не менее реплика дивная. – Брянский внимательно поглядывал на девушку. – «Узнать поближе, послать подальше…» – Он неожиданно остановился, резко взял Михелину за локоть. – Зачем вы наводили обо мне справки, мадемуазель?
Она освободилась.
– Я уже вам объяснила. Мне надо знать, к кому я иду.
– Но обо мне ходят разные слухи. К примеру, будто я интересуюсь девицами – с легкостью и беспринципностью.
Она, продолжая улыбаться, посмотрела на него.
– Ходят слухи – есть основания?
– Вы, детка, кроме матушки, говорили еще кому-то о своем визите?
– Вы столь подозрительны, князь?
Тот постоял какое-то время в задумчивости и вдруг предложил:
– Присядем.
Михелина, не сводя с него любопытного взгляда, направилась к креслу, на которое указал ей хозяин, и села, чувствуя себя свободно и раскованно.
Брянский с усилием потер ладонями лицо, тряхнул головой, поднял глаза и посмотрел на гостью близоруко и как-то беспомощно.
– Вам ведь известно, что я вдовец?
Михелина кивнула.
– После смерти жены меня преследует проклятье. Любой мой выход в свет, любое знакомство, даже любой мимолетный взгляд в сторону понравившейся мне женщины вызывает немедленную и гнусную реакцию публики… Развратник, циник, едва ли не прелюбодей… А я не желаю этого! Я желаю жить достойной и независимой жизнью. Я желаю любви, взаимности, счастья… – Александр вдруг медленно сполз с кресла и на коленях приблизился к девушке – она поджала ноги. Князь стал целовать подол ее платья, прижимать его к лицу. – Я влюбился… Понимаете, влюбился. И мне безразлично, что обо мне говорят. В данный момент я живу вами, и только вами. Вижу вас, любуюсь вами, жажду вас… Вы верите мне?.. Верите?.. Скажите, что да. Не отвергайте, не унижайте окончательно.
Михелина не без труда подняла князя и усадила в кресло.
Он вынул из кармана носовой шелковый платок, вытер вспотевшее лицо.
– Простите…
– У вас нехорошо на душе.
– Да-да. Очень нехорошо. Скверно. – Он посмотрел на гостью. – Вы поможете мне найти душевное успокоение?
– Я не представляю, как это делается.
– Да-да, конечно… Конечно, вы еще дитя. – Брянский снова вытер лицо и вдруг успокоился. Собравшись, он деловито спросил: – Выпить чего-нибудь желаете?
– Чаю.
– А покрепче?.. Вина, скажем?
Михелина улыбнулась.
– Могла бы