Пустоброд. Далия Трускиновская
И желательно на том же этаже, лучше всего через стенку от Трифона Орентьевича.
Такая квартира сыскалась. Забравшись туда, Неонила Игнатьевна и Аникей Киприянович прямо онемели. Судя по всему, здешний хозяин зарабатывал бешеные деньги. На стенках пустого места не было – ковры, да картины, да всякие диковины, да горка с фарфором и хрусталем, да шторы оконные чуть ли не из церковной парчи!
– Ну, вот сюда и приведешь, – решил Аникей Киприянович. – Давай, разглядывай, что тут и как, а то опростоволосишься.
– А потом?
– А потом девка будет уже замужем, – резонно отвечал советчик. И то верно – развода у домовых нет.
В назначенную ночь сваха повела невесту с ее матерью смотреть новое местожительство. Вела с трепетом – накануне она опять уламывала Трифона Орентьевича, пока он не сбежал в книжки, а дедушка Мартын Фомич на сей раз был помягче и даже изъявил желание ознакомиться с росписью приданого. Если бы он случайно наткнулся в своем доме на Степаниду Ермиловну и Маланью Гавриловну, если бы понял, что сваха плетет козни, – хрупкое согласие разлетелось бы в мелкие ошметочки.
Шли межэтажными перекрытиями, а сзади на всякий случай крался Аникей Киприянович – мало ли что…
И прав оказался безместный домовой – его помощь-таки потребовалась.
На самых подступах к богатому жилью сваха услышала шаги и замерла. Не могло ж такого быть, чтобы они вдвоем не учуяли в той квартире присутствия домового! И, тем не менее, тот, кто брел навстречу, был именно домовой.
– Кто это? – прошептала Степанида Ермиловна. – Уж не вор ли?
Воровство среди домовых встречается крайне редко, однако бывают недоразумения. Решают их сходкой, и виновник торжества, если только действительно виновник, получает по первое число – могут и ухо откусить. Не сгоряча или со зла, а чтобы все видели, с кем имеют дело.
– Ахти мне! – шепотом же отвечала сваха. – Нишкни, кума, сейчас увидим…
Три домовихи прижались друг к дружке, готовые разразиться бешеным визгом.
Тот, кто вышел им навстречу, вид имел до крайности унылый и жалкий. Так обыкновенно выглядит безместный домовой, пришедший в город издалека, оголодавший, нечесаный и еле волочащий ноги. Сходство усугублялось палкой, о которую он опирался, и не палкой даже, а целым посохом. Да еще тощим узелком за спиной.
Увидев домових, этот странник вздохнул, покачал головой и еще раз вздохнул, хотя полагалось бы какое-никакое приветственное словцо молвить. А тут и Аникей Киприянович подоспел.
– Ты кто таков? – строго спросил безместный домовой бродячего домового.
– Твое какое дело? – уныло огрызнулся тот. – Брожу вот, места себе ищу, да повымерли людишки, все повымерли…
– Как это – людишки повымерли? – чуть ли не хором спросили сваха и ее помощник.
– А кто их разберет? Куда ни глянешь – нет хозяев, дома пустые стоят, в квартирах – один сор, а раньше-то и столы, и стулья, и кровати водились! Куда ни пойду – всюду одно, так и странствую… И вы ступайте, ничего более в мире хорошего нет…
– В своем ли ты уме, дядя? –