Под чертой (сборник). Дмитрий Губин
нечем подтвердить. Как ни грустно это писать.
А интенсивно живущий человек, по идее, старость не слишком замечает, – посмотрите на любого так живущего. Я, вон, записывал передачу с актером Михаилом Козаковым где-то за полгода до его смерти. Он был болен, полуслеп, держал спину прямо, все понимал, пил коньяк, шутил. В буфете мы говорили о Давиде Самойлове, Козаков рассказывал, как встретился со своей последней, совсем юной женой. Он выступал в провинции, гастролировал, так познакомились. Потом поехали в ресторан. Потом в гостиницу к нему. Потом в Москву. В Москве у Козакова в результате всех жизненных перипетий была маленькая «двушечка» где-то на окраине, с дурацким подъездом, устроенным так, что если куришь на лестнице, дым затягивает внутрь квартирки.
«Ужасно как, – кто-то сказал, когда Козаков уехал. – Панельный дом на окраине… А не особняк в Майами».
А по-моему, ничего ужасного: на что теперь Козакову на том свете этот особняк? А так – остались «Безымянная звезда», «Покровские ворота» и старый-старый фильм «Убийство на улице Данте» с немыслимо красивым Козаковым-актером, после которого он стал популярен, как Гоша Куценко, помноженный на Ивана Урганта, и даже больше, потому что стал иконой стиля, когда бы только тогда в Советском Союзе разрешали иконы. А смерти он не боялся. И сколько у него в старости денег было, и сколько квадратных метров, – было видно, что ему тоже плевать.
Отлично прожившего жизнь человека вообще не должно пугать, что, когда он умрет, он него вполне могут остаться лишь тело да флэш-карта с архивом.
Впрочем, в эпоху интернета можно обходиться уже и без флэш-карты.
2011
7. По моему хотению//
О том, что идея печати по требованию в России вряд ли выполнит свои задачи
Информационная революция должна ликвидировать дефицит информации (а на дефиците многое держалось и держится. Например, власть). Вот как происходит (или не происходит) новый этап ликвидации.
Влажным жарким июнем 2011 года, когда дожди и солнце после холодной весны заставили, наконец, русскую природу разродиться обильной и пышной зеленью, женщина по имени Марина Каменева вбила очередной гвоздь в крышку традиционного российского книгооборота, объявив о том, что книжный магазин «Москва» начинает print on demand.
Собственно, те, кто знает, кто такая г-жа Каменева и что означает print on demand (а означает «печать по требованию»), могут с чистой совестью хмыкнуть и перелистнуть страницу.
Однако мне хочется посвятить директору магазина «Москва» Марине Ниловне Каменевой пару абзацев, поскольку ее судьба достойна сюжета если не романа и повести, рассказа в духе Татьяны Толстой. История Каменевой – это история о том, как женщина, не претендующая на роль ни интеллектуалки, ни даже, кажется, книгочейки, настолько влюбилась в книги, писателей, издателей, и читателей, что создала лучший в стране книжный бизнес (то есть такой, где главное – идеал, идея, а прибыль,