Вкус пепла. Камилла Лэкберг
масштабе. Мы вообще должны узнать как можно больше о девочке и о ее семье. Я думаю, мы с Эрнстом поговорим со школьными учителями, чтобы узнать, не известно ли им о каких-нибудь проблемах в семье. Поскольку у нас так мало сведений, нам придется прибегнуть к помощи местной прессы. Ты мог бы взять это на себя, Бертиль?
Не слыша ответа, он повторил снова, уже погромче:
– Бертиль?!
Ответа по-прежнему не последовало. Мельберг стоял, прислонившись к дверному косяку, с таким отсутствующим видом, словно глубоко погрузился в собственные мысли. Повторив вопрос еще громче, Патрик наконец добился от него реакции.
– Ах, простите? Что ты сказал? – вскинулся Мельберг, и Патрик, глядя на него, уже в который раз мысленно удивился, как такой человек мог оказаться начальником полицейского отделения.
– Я только хотел спросить, не мог бы ты взять на себя переговоры с местной прессой? Исходя из того, что случилось убийство, интерес представляют любые наблюдения. Мне кажется, в связи с этим делом нам потребуется помощь общественности.
– Ах да, разумеется, – кивнул Мельберг все с тем же сонным выражением. – О’кей. Я поговорю с прессой.
– Вот и хорошо. Сейчас мы, пожалуй, ничего больше не можем сделать, – произнес Патрик, опустив сложенные руки на стол. – Еще вопросы есть?
Никто не отозвался, и после нескольких секунд молчания все словно по команде засобирались уходить.
– Эрнст? – окликнул Патрик, когда тот уже был на пороге. – Ты будешь готов выехать через полчаса?
– А куда ехать-то? – отозвался Эрнст привычным для него недовольным тоном.
Патрик набрал побольше воздуха. Временами у него бывало такое впечатление, что ему только кажется, будто он что-то сказал, тогда как на самом деле лишь беззвучно шевелил губами.
– В школу, где училась Сара. Чтобы поговорить с ее учителями, – объяснил он, стараясь произносить слова как можно отчетливее.
– А-а, это! Да, через полчаса, наверное, я смогу, – сказал Эрнст и повернулся к нему спиной.
Патрик проводил его сердитым взглядом. Еще денек-другой он потерпит навязанного ему напарника, а затем нарушит распоряжение Мельберга и привлечет к работе Мулина.
Стрёмстад, 1924 год
Прелесть новизны постепенно стиралась. Вся зима прошла в любовных свиданиях, и поначалу она наслаждалась каждым мгновением. Но вот зима подошла к концу, приближалась весна, и она почувствовала, как ею понемногу начала овладевать скука. Если быть честной, то она перестала понимать, что такого уж привлекательного находила в Андерсе раньше. Он, конечно, был недурен собой, это она не могла отрицать, но его речь была бедна и неразвита, и от него всегда попахивало потом. Кроме того, сейчас, когда тьма, ранее скрывавшая ее проделки, начала отступать, Агнес все труднее становилось тайком выбираться к нему. Нет, пора положить этому конец, сказала она себе, сидя дома перед зеркалом.
Закончив наряжаться, она спустилась, чтобы позавтракать вместе с отцом. Вчера у нее было свидание с Андерсом,