Кровавый век. Дух воина. Дэниэл Фостер
попал в пасть настоящего волка, который, почуяв запах крови, уже не разожмет смертельной хватки.
– Один человек не может выиграть войну, каким бы сильным он ни был.
– Неужели? А разве гибель твоей дружины и половины вашей хваленой Избранной Тысячи не опровергает это утверждение? Да, один человек не способен победить весь Север, но может стать той силой, которая, подобно булыжнику, летящему со склона, станет причиной разрушительной лавины, сметающей все на своем пути… – в голосе Айтула послышался грохот камнепада. – Я убил Фронсуда и его армию не затем, чтобы отомстить или причинить тебе боль. Поверь, мне не доставляет удовольствия убивать или мучить людей, хотя в отношении вас, скордвегов, у меня есть полное право на это. Я сделал это для того, чтобы ты осознал, к чему может привести наше противостояние.
Да, жертв не избежать в любой войне. Каждый человек из моего племени будет сражаться за свою свободу до последнего вдоха, но мне дорога жизнь каждого аркала. Я не хочу, чтобы они гибли из-за твоей гордыни. Потому я вновь взываю к твоему благоразумию. Пойми, что иногда лучше вовремя отступить, чем потерять все. Но если же ты откажешь мне и сегодня, то знай: мы отвоюем свободу кровью.
– Что ж, – протянул Брудвар и смерил Айтула оценивающим взглядом. У него отпали последние сомнения в том, что ради своих целей фэрл усеет трупами весь Эргунсвальд. Оставлять его в живых было нельзя. Но чтобы навсегда успокоить Айтула, сам Брудвар должен был обрести свободу. В его голове родился план.
– Видимо, раз другого выхода нет, то нам придется говорить о мире.
– О мире на моих условиях, – поправил его фэрл.
– Да, – устало выдохнул пленник, – на твоих. Я не хочу, чтобы Эргунсвальд погрузился в хаос. В конце концов, союз сможет прожить и без аркалов.
Внутренний голос нашептывал совсем иные слова. Он говорил ему правду: сыну Эрнульфа никогда бы не удалось стать великим вождем, если бы он начал правление с того, что пошел бы на поводу у фэрла, лишившего жизни его отца и отринувшего Предков. Осознавал он и то, что, если бы отпустил один свальд, фэрлы, без сомнений, восприняли бы это как проявление слабости, и весь союз распался бы. Брудвар был уверен, что это понимал и Айтул. А это означало, что мир фэрлу был не нужен. Но тогда что же? «Возможно, таким образом он хочет выгадать себе время? Для чего?»
Брудвар продолжил игру:
– Но мне нужны гарантии того, что ты не нападешь на другие свальды. Ты ведь и сам не знаешь пределов своей силы. Да и я не могу знать, что тебе будут шептать боги. Вдруг они захотят принести в жертву весь остальной Север?
– Мы скрепим новый мир клятвами. И, если пожелаешь, можешь взять себе мою любимую наложницу. Вы уже знакомы, и мне кажется, что она пришлась тебе по вкусу.
– Твоя наложница? – изумленно и растерянно пробормотал Брудвар. Ничто во внешности девушки не указывало на то, что ее свобода принадлежала Айтулу.
– Да. Мою красавицу зовут Нарьяна. Не удивляйся ее молчанию,