Темнота. Конец прекрасной эпохи. Дмитрий Воротилин
но идеи, – заявил Вишневский.
– Что?
– Партия может и мертва, но идеи – это нечто более живучее. И более опасное.
Вишневский положил на стол небольшое устройство, включил его, после чего данные передались на экран стола. Появилось изображение длинноволосого человека, прикованного к стулу, в котором он полностью обмяк и опустил голову, походя на труп, в комнате с голыми стенами, да к тому ж без окон.
– Идеи опасны от их непонимания, – подытожил Вишневский. – Это студент четвертого курса технологического университета Хартова. Его группировка называет себя "Красные знамена", о чем мог свидетельствовать красный фон на их плакатах. Название самое тривиальное. Это в основном молодые студентики, решившие, что они будут бороться за свободу, по-своему, – Вищневский аж подчеркнул последнее слово, выражая тем самым свой нейтралитет в политике. – Он много успел рассказать, например, про своих товарищей. Мы отлавливаем их уже. Однако на свободе остается их лидер, лица и имени которого никто даже не знает.
Симпсон приоткрыл рот, но тут же спохватился, вновь став инспектором.
– Кто-либо еще знает об этом? – сказал он, кивнув на иизображение пленного.
– Лишь ограниченный круг людей, которым я доверяю. И ему не причиняли физического вреда. Использовали только методы со времен нашего обучения, – спокойно сказал Вишневский.
"Со времен нашего обучения!" – воскрикнул мысленно Симпсон.
– Они террористы, и для них существует специальная статья в законе.
– Я знаю. Они подрывали с помощью самодельных бомб государственные учреждения. Изначально обходились без жертв, однако последний теракт затронул жизни двоих моих людей… – в голосе Вишневского наконец-то стали проявляться эмоции. – Мы почти предотвратили тот последний теракт, однако ж немного опоздали. Это опоздание дорого обошлось. Поэтому, если изволите, я сам в будущем их жизнями.
Вишневский жаждет мести? Но он же не настолько импульсивен, чтобы карать своих обидчиков. по крайней мере не сейчас. Он ждет. Но чего? Хочет сдать их государству? Он явно не абы где держит этих студентиков. Он, видимо, все предусмотрел. Еще с юности ратовал он за справедливость. Борьба та его подвела. Но что ж теперь? Может быть, в столице у него есть друзья, обладающие властью и для этого грязного дела? Что за история с секретной тюрьмой? Он также полностью уверен, что может спокойно показать подобные фото Симпсону и уйти по своей воле.
– Ты ведь не забыл меня, Равик? – спросил Симпсон.
– Нет… Карл, – Вишневский буквально натянул эти слова на их содержание.
Симпсон вытащил из стола бутылку с темной жидкостью и две рюмки.
– Местный коньяк. Говорят, он также хорош, как и столичный.
– Врут, – вздохнул Вишневский, но от рюмки не отказался, залпом опрокинул ее и, поморщившись, поставил ее обратно.
Симпсон и сам понял, что врут. Явно намешана какая-то дрянь для вкуса, чтобы противопоставить его какому-то потному привкусу. Но лишь противопоставить, не скрыть.