Темнота. Конец прекрасной эпохи. Дмитрий Воротилин
то, что должно быть. Ну, ты знаешь: геноцид, кровь, трупы.
При последних словах Андрей поймал на себе странный взгляд Франца. В его глазах промелькнула растерянность, а нижняя губа на мгновение приспустилась, затем вновь вернулось его самодовольство. Андрей же продолжил:
– Собрали мотыльков, ушли. Никто нас не видел.
Кто вообще бы их заметил? На заседании они использовали стандартные видеокамеры на дистанционном управлении – мотыльков, – которых трудно заметить невооруженным взглядом. В случае опасности использовали бы ультразвук, маскировочные плащи, на худой конец исчезли бы оттуда при помощи СУС.
– Я, верно, перегрелся, – протяжно начал говорить Андрей, переводя взгляд с Ады на Франца, – но вы похоже о чем-то живо беседовали до нашего появления? Сами что-то нарыли?
Ада, облизнув губы, повернулась вновь к карте.
– Достопочтенный генерал Умаали щепетильно относится к различного рода документации, – начала она, кивая на изображение человека в военной форме, – как и предполагали, он у себя дома в секретном сейфе держит всю черную документацию. И чего там только нет! Если президента можно объявить в чистой паранойе, то генерал скорее причина всяких подозрений, но н умудрился отвести от себя любое недоверие. Он бережно хранил в сейфе записи о поставках оружия, техники, денег от западных «друзей». Они кормят его, чтобы тот совершил здесь переворот, однако, он сам не доверяет похоже никому. На то и припас записи – в качестве страховки. Поставки были длительные, но шли в основном повстанцам. Это понятно, ведь им давали только то, что считали необходимым, чтобы они не смогли одержать победу. Им нужно было только навести шуму. Теперь понятно, как они смогли начать войну при здании, где должно было пройти столь ответственное заседание: им позволили. Вы понимаете, что это значит? – она разжигалась буквально на глазах, а последние слова даже коснулись жаром Андрея. Однако ответил Франц намеренно с язвительными нотками в голосе, но все же стараясь кого-то упрекнуть, вероятно, самого Умаали:
– То, что один человек повинен в смерти тысяч других людей?
Выражение лица Ады на мгновение застыло. Мгновением позже она убеждающим взглядом смотрела на Франца.
– Умаали, – он указал на изображение на карте, – он массовый убийца.
Андрей внимательно присмотрелся к нему. Полуулыбка того граничила с чем-то неприятным. Кажется, Франц скажет сейчас то, что может помешать стать ему оператором. Андрей занервничал. Он должен был воспитать достойного преемника, но, если Франц будет поддаваться чувствам, то он создаст неблагоприятную ситуацию для исторического древа. Вмешательство в ход истории строго запрещено. Все это знают, но не все понимают.
– Так что это значит? – Андрей решил вклиниться.
Ада словно очнулась от летаргического сна, с вновь пришедшим к ней воодушевлением продолжив:
– Мы стоим у истоков создания Альянса! – верно, она и без публики вынесла бы это столь торжественно. – Умаали, несмотря