Соучастники. Даяна Р. Шеман
сказали мне со злобою. – Мы-то шутить не обучены. Мигом начистим рыло!
Так я въехал в Германию. Меня, конечно, не били, но шампунь отобрали. Во избежание проблем я решил не протестовать. Разве жалко мне шампуня? Куплю на ближайшей станции, ничего страшно, так же?
Больше я не спал. С усталостью в глазах и голове я привалился к окну и смотрел в сумеречную серость иностранного неба.
Уже утром по вагону заходили пестрые торговки, что показывали разогретые носки, ореховые стаканы и стрекоз в осиновых клетках. Я вспомнил, что нужно брать «перевязанную», и спросил о ней. Мне поднесли вытянутое алое тельце. Крылышки с широкими красными полосками шевелились, касаясь прутьев. Ни разу я не видел стрекозу вблизи. Не окажись она столь красивой, я бы, наверное, не смог к ней прикоснуться.
Мне посоветовали позже убрать ее в тень, а пока я поставил ее на стол у окна. Неожиданно мне понравилось на нее смотреть. Крылья ее напомнили мне витражи. Из любопытства я протянул ей указательный палец. Стрекоза похлопала меня крыльями, затем лапками обвила мой розовый ноготь.
Спугнул меня юный человек. С неуверенным выражением он вошел ко мне, позвал:
– Эй! Эй, парень!
– Чего? – ответил я.
– Мыло есть?
– Чего? – с удивлением повторил я.
– Мыло, говорю, есть?
– Нет.
– Вообще? А шампунь? Он похуже, но тоже сойдет.
– Н-нет.
– Что ж вы все такие грязнули? – возмутился юноша и бросил меня.
Я мог его понять: мне нестерпимо захотелось принять пенную ванну. С удовольствием от ожидания я решил прилечь и попытаться заснуть.
Но, не успел я как-нибудь устроиться, как меня и остальных пассажиров выгнали из вагона. Оказалось, нам нужно пересесть на другой поезд, потому что этот заподозрили в пособничестве террористам.
И так нас остановили у огромного поля, заросшего осенними рыжими гиацинтами. За огненным морем виднелся поезд, на котором мы должны были продолжить путь. Прежде, чем уйти в цветы, я решил убрать стрекозу в чемодан. Но незнакомая женщина воскликнула:
– Зачем вы издеваетесь над животным?
– А что прикажете делать? – возмутился я. – У меня не десять рук.
– Клетку убирайте. Стрекозу отпустите.
– Хорошо вам говорить! Я заплатил за нее!
– Она не улетит, не бойтесь, – услышал я. – Полетает – и вернется. Ей и поесть нужно.
Неохотно я согласился.
Алая палочка выскочила из открытой клетки и взвилась вверх.
В гиацинтах нашлась узкая тропинка. Шли мы гуськом, стараясь не наступить на нежные головки. Не могу описать, как мне захотелось разорвать спокойствие оранжевого поля. В воображении я рвал цветы, чтобы потом поднести их тебе. Потом я погружался с головой в пахнущий огонь, засыпал на земле, руками заслонившись от внешнего света.
И я подумал, как был бы счастлив, появись ты сейчас.
В клетчатом платье, с обнаженными плечами, ты сидишь в последних красках осени. Фён шевелит распущенные черные волосы. Вот я прилег в цветы, устроился боком, чтобы положить голову тебе на колени, ты рассеянно ласкаешь меня.