Книтландия. Огромный мир глазами вязальщицы. Клара Паркс
толб дыма поднимался над тем, что было нашим надежным минивэном VW Bus. Как нам пояснили, скорее всего, лопнул топливный шланг, и бензин, попав на все еще горячий двигатель, воспламенился. Все четыре шины расплавились, а стекла разлетелись на миллион мелких осколков. Можно было бы подумать, что этот опыт полностью отвадил меня от автомобилей. Как ни странно, произошло наоборот. Это лишь усилило мое желание путешествовать, словно реальная опасность заключается в том, чтобы остановиться на одном месте. Мое детство прошло в грандиозных поездках, в приключенческих путешествиях на старых автомобилях по всей Америке, в играх в слова и в подсчетах номерных знаков машин. После развода мама перевезла нас в Тусон, где мы открыли для себя более простые способы побега. Иногда по выходным, так и не дождавшись звонка от очередного бойфренда, она бормотала проклятия, и все грузились в машину. Опустив стекла, мы мчались за закатом по Восточному бульвару Спидвей, пока уличные фонари и тротуары не уступали место бесплодной пустыне и длинным теням кактусов сагуаро.
Извилистая дорога вела вверх, вверх, вверх, и вдруг резкий поворот выводил нас прямо к перевалу Гейтс Пасс. Впереди открывался бескрайний пейзаж. Потом мы спускались с горы в безжизненную пустыню. Подыскивали местечко и съезжали на обочину. Как только стихал шум автомобиля, наступала оглушительная тишина пустыни. По мере того как наши глаза привыкали к темноте, в небе постепенно проявлялся настоящий сверкающий город огней. Мама обычно лежала на капоте машины, а мы с братьями, как гремучие змеи, предпочитали тепло асфальта пустой дороги.
Запах пустыни был сладким и экзотичным. Лежа на земле, я видела над собой только звезды. Казалось, того и гляди, гравитация повернется вспять и небо поглотит меня. И я полечу вверх, вверх, вверх, в космос.
В конце концов мама окликала нас, и мы возвращались в машину. Стоило лишь миновать перевал, и огни Тусона снова мерцали впереди, как драгоценные камни на черном бархате, зовя нас домой. Обычно мы не уезжали далеко от города, но даже такое короткое путешествие, всего лишь за перевал, удовлетворяло мою потребность в странствиях.
Моей первой настоящей работой после колледжа стало создание путевых очерков для издательства еще в эпоху до появления интернета. На самом деле и я, и мои коллеги-авторы редко куда-то ездили. Мы обзванивали всякие конторы и брали интервью у людей, которые понятия не имели, что у них берут интервью. Шерстили разные источники, работали с внештатными сотрудниками на местах и умудрялись собирать всю самую свежую и оригинальную информацию. Настоящие профессионалы в написании коротких отзывов. Мы с моим коллегой Джоном Пинсоном даже получили премию от Общества американских авторов путевых очерков. Шел 1995 год.
Когда эта работа изжила себя, я сосредоточила свои усилия в области высоких технологий и стала уже по-настоящему ездить в командировки. Перемещаясь из конференц-центров в конгресс-центры крупных сетевых отелей, из актового зала обратно в аэропорт, освещала мероприятия с такими названиями, как «Базы данных» и «Мир Клиент-Сервер» или «Экспо БД». Я участвовала в брифингах с вице-президентами высокотехнологичных компаний, каждую секунду ловя себя на мысли, что надо сматываться, пока они не поняли, как мало я разбираюсь в этих вопросах.
Еще работая в сфере высоких технологий, я запустила свой онлайн-журнал по вязанию Knitter’s Review. Это был 2000 год. Я захотела стать глазами и пальцами для вязальщиц как раз в такое время, когда мир резко наполнился новой пряжей, инструментами, книгами, гаджетами и интересными событиями. Той осенью я впервые отважилась отправиться на фестиваль овец и шерсти, который проходил в Вермонте. Позвонила по номеру, указанному в программе, чтобы задать интересующие меня вопросы. Ответившая женщина была довольно дружелюбна и вскоре уже предложила мне остановиться у нее дома на выходные. «Все равно я буду все время на ярмарке, – сказала она, – так что дом будет в твоем полном распоряжении».
Вязание вложило в мои руки идеальную призму, через которую можно увидеть весь мир.
Я отказалась, полагая, что она вполне может оказаться тем самым человеком, у которого в холодильнике лежат дохлые кошки. Но добравшись наконец до ярмарки, увидела, что там царило такое же дружелюбие. Никто не знал, кто я и чем занимаюсь, они просто были – или, по крайней мере, казались – искренне добрыми.
Им не терпелось поделиться своими историями, ответить на мои вопросы и дать советы. Такой обмен информацией заряжал энергией. Мне все это так понравилось, что я поехала еще на один фестиваль, а потом еще на один, и еще.
Вязание вложило в мои руки идеальную линзу, через которую можно увидеть весь мир. Я намотала тысячи километров за те пятнадцать лет, что пишу обзоры для Knitter’s Review, ведь практически каждые две недели либо приезжала в новый город, либо уезжала из него. Никогда целью моего путешествия не были головокружительные небоскребы или пафосные залы заседаний совета директоров. Я отправлялась в магазин пряжи, на прядильную фабрику, фестиваль овец и шерсти, ну или, может, в гостиницу или на ярмарку, захваченную, пусть и временно, вязальщицами. Каждое мое путешествие по-своему уникально, но главная цель – всегда одна. Я стала проповедником пряжи, я путешествую в поисках своей