Последний грех. Роман Волков
тянет. Да и не в премии дело. Это же все знают. Кто-то должен был сказать!
– Понимаю, конечно. Но не в то время и не в том месте… И не в той стране.
Редактор поджал губы и полез шуршать распечатками. Он пробежал глазами несколько абзацев, выделенных ярко-розовым маркером, и замотал головой, будто китайский болванчик:
– Нет, Вань. Ты вообще. Ну, смело, очень смело, но… зря.
Снова зашуршали листы распечатки, однако Миронов уже понял, что ничего не выгорит. Материал зарубят.
Редактор попытался доказать, что не просто так носит свой дорогущий костюм, и сделал максимальное количество реверансов:
– Ваня, ты реально хороший специалист, и круто вы с Володей все отсняли. Текст. Все хорошо…
– Но…
– Но не на нашем канале. Я вообще должен был пожертвовать тобой ради канала.
– Но мы же договаривались!
– Да, но ситуация поменялась. Канал – это же люди. Нас много: семьи, дети. А ты один. Пойми правильно.
Иван не удивился бы, если бы после этого проникновенного придыхания, с которым главред произнес последнюю фразу, он бы еще и «накрыл своей теплой ладонью ладонь отвергнутого им творца»…
Миронов проглотил остатки кофе, чтобы скрыть бешенство, мысленно сосчитал до пяти и кивнул:
– Понимаю.
Но разговор, как ни странно, был еще не закончен. Главный окинул взглядом кафе, поправил галстук и наклонился к собеседнику еще ближе:
– И… Вань, я тебе как другу скажу: тебе вообще лучше из города уехать. Только никому, ладно, что это я тебе сказал? Родителей не тронут, а вот тебе хулиганы в подъезде могут арматурой голову проломить. Ну, ты понимаешь… Ты просто для нас много сделал, и… так все некстати, Ваня…
– И что же мне делать? Куда ехать? Я ж ничего другого не умею. Я журналист.
– Это да, ты со своим репортажем по всей стране прогремел… Не знаю, Вань, правда.
Из пиджака главного зазвучала бодренькая музычка.
– Сорри, – сделал он извиняющееся лицо и достал из кармана мобильник. – Да. Ага.
Долгую минуту из трубки доносился неразборчивый бубнеж, а человек с этой стороны телефона только кивал. Постепенно его лицо просветлялось, Миронову даже досталась пара обнадеживающих взглядов.
– Руководителем новостной службы? – Палец с аккуратным маникюром указал в сторону журналиста, а на лице главреда расплылась довольная улыбка. – Куда? В Сибирь? Медвежий? Есть такой. Хе-хе. Щас.
Глава 4
Стук колес поезда баюкал, укачивал своим мерным «тудух-тудух». В окно лениво вливался сероватый свет пасмурного утра, смешивался со все еще зажженными лампочками над нижними полками и превращал тесное купе в эскиз картины художника-сюрреалиста. Пахло едой, алкоголем и мужским потом.
На одной из верхних полок спал, укрывшись одеялом, отец Роман. На вид ему можно было дать лет пятьдесят. Кряжистый, с длинными поседевшими волосами, своими габаритами он больше походил на медведя. Впрочем, может, он горожанином-то и