Воронка. Алексей Филиппенков
открыты и, казалось, что он еще живой и продолжает смотреть перед собой. Франсуа провел ладонью по умершему лицу и глаза Руди закрылись.
– Нам повезет, если мы тут пробудем всего ночь, а иначе, через некоторое время твой друг и остальные начнут гнить и вонять, – снова цинично сказал француз.
Вернер смотрел на Франсуа и не находил слов, чтобы сказать что-то. Он никогда не был в такой ситуации и даже не мог представить себе, как ведут себя люди в подобной обстановке. Его психика не могла переварить все случившееся. Вернер перетасовывал в голове десятки фраз и словесных связок, которые он мог сказать, чтобы не вызвать гнев противника.
– Как мы отсюда будем выбираться? – спросил он с небольшой дрожью в голосе.
– Есть только два варианта, наиболее правильные. Когда будет немецкая атака, я притворяюсь мертвым, а ты вливаешься в свою толпу и атакуешь с ними, а дальше все в твоих руках. После чего во время нашей атаки я сделаю то же самое. Или наоборот, в зависимости от того, чья атака будет первой, – быстро и чуть задыхаясь сказал Франсуа, заряжая винтовку. – Или второй вариант, – шмыгая носом, добавил он, – когда будет перемирие, чтобы убрать трупы, и обе стороны выйдут из окопов, стрельбы не будет, и мы сможем встать и разойтись, каждый в свою сторону. Посмотрим, какой из этих вариантов случится быстрее.
– А… а если ни один из этих вариантов не наступит?
– Тогда твоя мама получит повестку о том, что ее сын пал смертью храбрых.
– Разве здесь бывают перемирия?
– Даже война имеет свои маленькие прелести.
Глаза Вернера погрустнели. Он взглянул на бездыханное тело Руди Байера, прокручивая в памяти момент, когда их глаза впервые встретились около часа назад. Пытаясь сопоставить былую картинку еще живого и улыбающегося товарища с тем, что теперь лежало рядом, юношу переполняли глубокие мыслительные процессы о ничтожности человеческого бытия. И лишь узрев в глаза чужую смерть, задумываешься о мизерности собственной жизни. Какова твоя сущность на самом деле. Она ничем не отличается от миллионов других людей – в этом ее прелесть и изъян.
Вернер склонил вниз голову, осознавая всю трагичность ситуации, в которую он попал. Он совершенно не знал, что ему делать и эта безысходность холодным трепетом проникала в каждую клеточку его тела.
Глава 2
Под сенью мира
Кажется, что университетская жизнь билась в сердце еще только вчера. Он до сих пор отчетливо помнит запах свежей краски в отремонтированном крыле экономического факультета. Как наяву перед глазами до сих пор всплывают яркие краски мирной жизни и свежесть весеннего дождя. А ведь прошло уже два долгих месяца с тех пор, как Вернер Гольц покинул родной город и отправился навстречу своей судьбе.
Но совсем еще недавно Вернер был таким же студентом, как и многие миллионы тех, кому страна напомнила о своем патриотическом долге. Он учился в университете в Йене, маленьком городишке, который нашел свое прибежище на реке Зала в Германии. Жизнь Вернера протекала с отцом и матерью в тесной квартире недалеко от центра города. Мать Вернера преподавала