Женщины могут все. Нора Робертс
было видно из окна.
Приличия. Пилар поняла, что плачет, и рассердилась на себя. Нужно соблюдать приличия, чего бы это ни стоило. Что скажут слуги, если увидят, что госпожа Джамбелли курит в кустах посреди ночи? Что она изо всех сил пытается избавиться от нервного срыва с помощью сигареты?
Рене могли звонить десятки людей, с горечью думала Пилар. Все осуждают ее поведение. И, судя по его тону, Тони прекрасно знает, кто именно звонил. Куда проще заставить Рене поверить, что это сделала брошенная жена, а не новая любовница.
Куда проще заставить многострадальную Пилар получать пощечины и выслушивать оскорбления.
– Черт побери, мне еще нет пятидесяти, – пробормотала она, чиркая зажигалкой. – И я вовсе не девственница.
– Я тоже.
Она резко обернулась. Зажигалка выпала, со звоном ударившись о каменную плиту. При виде Дэвида Каттера, вышедшего из тени на лунный свет, Пилар почувствовала гнев и унижение.
– Прошу прощения за то, что напугал вас. – Он наклонился и поднял зажигалку. – Но я подумал, что следует показаться до того, как вы продолжите свой монолог.
Чиркнув зажигалкой, Каттер увидел влажные ресницы, щеки с дорожками слез и дрожащие руки Пилар.
– Не могу уснуть, – продолжил он. – Новое место, новая кровать. Решил прогуляться. Не составите мне компанию?
Воспитание не позволило Пилар пуститься в постыдное бегство.
– Я не курю. Официально.
– Я тоже. – Он жадно втянул в себя запах табака. – Бросил. И с тех пор мучаюсь.
– А я никогда не курила на людях. Поэтому иногда тайком убегаю из дома и грешу.
– Меня вы можете не бояться. Я нем как могила. Иногда исповедь перед незнакомым человеком делает чудеса. – Видя, что Пилар молча покачала головой, он сунул большие пальцы в карманы джинсов и продолжил: – Прекрасная ночь после дождя. Не хотите прогуляться?
Пилар хотела вернуться в дом, забраться под одеяло и лежать так, пока не пройдет чувство унижения. Однако она слишком хорошо знала, что обиды проходят быстрее, когда двигаешься.
Поэтому она согласилась.
– Как вы устроились? – спросила Пилар, когда они приноровились к походке друг друга.
– Вполне прилично. Пришла пора кое-что исправить. У моего сына в Нью-Йорке были неприятности. Обычные детские шалости, но начинавшие входить в привычку. Я решил положить этому конец.
– Надеюсь, они будут здесь счастливы.
– Я тоже. – Дэвид вынул из кармана носовой платок и молча сунул его Пилар. – Жду не дождусь, когда завтра увижу виноградники. В небольшой мороз и при свете луны они выглядят очень живописно.
– У вас хорошо получается, – пробормотала она. – Как будто в женской истерике посреди ночи нет ничего особенного…
– Это не похоже на истерику. Вы сердитая и грустная. – «И очень красивая, – подумал он. – Белый халат, черная ночь. Как на фотографии, сделанной мастером».
– Во всем виноват неприятный телефонный звонок.
– Кому-то плохо?
– Никому,