Служебный роман… о нелюбви…. Ирина Критская
не отрываясь, как лыжи у хорошего лыжника при скольжении.
***
«Заказы» приехали уже ближе к обеду, машину долго разгружали и торговлю расположили в актовом зале, прямо под трибунами для выступлений. Народ дежурил под дверями чуть не с утра, часовые сменялись, хотя особо ловить там было нечего. У каждого сотрудника были талоны на определенный товар. Эти талоны распределяли сначала по старшинству и заслугам, а потом, когда заслуги кончились – то просто тянули жребий, кто что вытянет. Новенькие в жеребьевке не участвовали, не по рылу, им должно было достаться то, что осталось. Остались какие-то импортные скатерти и диковинные электротурки, но у Машки денег не было даже на колбасу, а до зарплаты еще целая неделя. Поэтому, она всем этим не особо интересовалась, но, когда начали «запускать» – устоять она не смогла. Повертевшись среди счастливчиков, растаскивающих своё добро, она погладила пухлый теплейший серый пуховик и плотненькую, мягкую дубленку с пушистой окантовкой на огромном капюшоне (свою давнюю и несбыточную мечту), нюхнула «Белый лен» Есте Лаудер, который щедро напрыскала на себя Жаззи (по царски прыскнув и на Машку), и уже было повернула к выходу, как вдруг замерла, как кролик перед удавом. На ступеньках, ведущих на сцену стояли сапоги! Это были не просто сапоги! Это были хрустальные туфли Золушки. Светло-серые, почти белые, на изящном небольшом каблучке, с серебристой строчкой по канту! Машке даже показалось, что она сейчас потеряет сознание, настолько кровь отхлынула от лица. Она осторожно подобралась к сверкающему чуду, не веря своим глазам взяла его в руки и перевернула вверх подошвой. Размер был ее. Если бы не толчея из отоварившихся и счастливых научных работников в дверях, Машка бы точно сапоги эти украла. Засунула бы по одному под широченный белый халат, который ей выдали не по размеру, выскочила на улицу и бежала бы куда глаза глядят. Но хода не было, и она поставила сапожок на место.
– Мария Владимировна. Хотите я вам отдам свой талон? Я получил лишний, на всякий случай, а жене и одни такие не нужны, она каблуки не любит.
Машка обернулась, боясь спугнуть голос. Это, наверное, фея, но разве бывают феи-мужчины? За спиной, чуть опираясь на косяк, стоял и улыбался Зам.
– Берите, не стесняйтесь.
Машка неуверенно попыталась вытянуть талон у него из сжатых пальцев. Он, шутя, сжал их плотнее, так, что она чуть не порвала тонкую бумагу пополам, а потом отпустил резко, придержав Машку за талию. На талоне стояла цена. Чувствуя, как кровь опять хлынула к щекам, Машка протянула талон Семену Исааковичу.
– Нет, мне не надо. У меня есть. Очень хорошие сапоги!
– Если вы, Мария Владимировна, сейчас стеснены в средствах, так я буду вычитать эту сумму из вашей зарплаты постепенно. По пять рублей – вас устроит?
Машка даже не помнила, каким образом она очутилась около метро, с огромным, невиданным «фирменным» пакетом в руке с надписью «Lana». Тополя уже отпылили, вечер был теплый и ароматный,