.

      Наташка заржала как лошадь.

      – Что ты ржешь? Ты что, стихи не любишь?

      – Машенька, дорогая моя, а бабки у него есть?

      – Зачем мне его бабки, отвечаю я, – он же не лошадь. Ты посмотри, какой он талант, какое у него сердце доброе…

      – Дура ты, Машка. В наше время прежде всего у мужчины должны быть бабки, и чтобы импотентом не был. А одним сердцем жить не будешь. И вообще – он хочет с тобой жить вместе?

      – Ты знаешь, мы об этом еще не говорили. И вообще, мы даже не спали вместе.

      Тут у Наташки окончательно округляются ее круглые глаза и она крутит пальцем у виска.

      – Ты че, девка, рехнулась? А чего же ты с ним время теряешь?

      – Ты ничего не понимаешь! Он мне просто нравиться! Мне с ним хорошо!

      И тут мне приходится выслушивать целую лекцию о современных отношениях между мужчиной и женщиной, кто кому какие подарки дарил, кто как и в какие места Наташку трахал и что она с этого поимела, и что я как была белой вороной в институте, так и осталась. Что при моей внешности и фигуре, да если бы не моя строптивость и гонор, то я бы уже в Париже в масле каталась, или на белом мерседесе в Жуковку ездила.

      – Дура ты, Наташка, хоть и моя лучшая подруга! – обиделась я на нее и перешла спать с дивана на кресло-кровать.

      7

      В субботу я с моим поэтом-воздыхателем была в Большом театре, слушали «Травиату». Он провожал меня до самого подъезда. Мы долго стояли обнявшись, и ни он, ни я не хотели расставаться.

      Наконец я не выдержала и спросила его:

      – Ты со мной рядом уже полгода. Ты, говоришь, что я тебе нравлюсь. Почему бы нам тогда не пожениться?

      Он замялся, и глядя мне в глаза, проговорил:

      – Я уже был женат. Моему сыну 12 лет.

      – И я не хочу больше жениться. Я не хочу никому портить жизнь. Но тебя я все равно люблю и буду всегда любить. И буду с тобой рядом, пока не прогонишь…