Я тебя отвоюю. Мария Акулова
ждать, нет?
– Подождем. Нам не горит. В конце концов, распишемся, а уж потом праздник.
– Но праздник непременно нужен? – Стас улыбнулся, явно намекая на то, что двадцатипятилетняя Дашка так и не наигралась в барби, платья, принцев… Улыбка не была злой, скорее этим вопросом он себе же подтверждал утверждение, сидевшее в голове будто «факт»: Носик – милая малышка. Что тогда была, что сейчас осталась.
– Мне – нет. Никогда не хотела праздника. Просто… У нас есть родители и друзья. Их лишать возможности не хотелось бы. Я готова пожертвовать собой на день, чтобы им было, что вспомнить.
– Это благородно.
– Ты приглашен, кстати. Когда-то… Когда это случится.
Это был укол. Ответный удар за его приглашение, сделанное давным-давно… Да только ему, кажется, абсолютно все равно. Улыбнулся опять, кивнул.
– Непременно, Носик. Сервиз притащу. Тост толкну. Хороший… О том, как в семнадцать ко мне под дом пришла…
– Стас… – Даше так страшно было, что он договорит, что она и перебить попыталась, и его руку, которая на столешнице лежала, своей накрыла. Это было слишком, наверное. Они ведь вообще не близки. Даже для долгих взглядов, что уж говорить о касаниях? Но тактика сработала. Волошин остановился. А вот руку не выдернул. Задумчиво смотрел на то, как Дашины пальцы отползают… Сначала медленно, а потом резко под стол. И там в кулак. Благо, этого он видеть уже не мог. – Не надо об этом, пожалуйста. Мне стыдно до сих пор. Если есть в мире хоть что-то, что я хотела бы от тебя – это чтобы ты навсегда это забыл. Простил и забыл.
– Видишь, ты стыдишься, а я горжусь даже.
– Чем гордишься?
– Такая девушка в меня влюблена была. Чем не повод для гордости?
Он шутил… Опять шутил, а у Даши сердце мертвело. Она вдруг осознала, насколько ее согласие сходить на кофе было опрометчивым и самоуничтожительным.
Восемь лет боролась. Восемь лет себя отстраивала. Училась жить с неразделенной любовью, как данностью, привыкать к тому, что один сердечный сектор навечно выведет из строя и теперь компенсировать нужно другими. Убеждать себя в том, что комфорт рядом с Богданом – это максимум, который она хочет, к которому стремится. А потом… Стас сидит напротив… И нет ничего в ее жизни более важного, чем желание впитать каждое его слово, взгляд и касание.
– Мне бежать пора, – Даша сделала вид, что проверяет время на телефоне, прокашлялась, пытаясь избавиться от кома, ставшего в горле.
– Ты ведь не тронула даже, – Стас кивнул на аппетитный круассан, которому суждено было отправиться в мусорник… Так же, как тому, что лежал на блюде рядом с Волошиным.
– Клиент скоро, не могу задерживаться…
Даша встала, застыла на мгновение. Не знала, что сказать хочет… Да и хочет ли? Больно ведь. Теперь она точно знала – через восемь лет тоже больно. Но ему больней. По глазам видно, поэтому:
– Звони мне, Стас. Просто пообедать… Поговорить… Душу излить… Звони. Я отвечу.
– Спасибо, Носик…
Она