Стальная волчица. Nasty Rey
о самом громком деле, после которого тату сделанное красками, превратилось в настоящее, не стираемое.
***
Мама в белом халате почти не смотрит на меня, ее взгляд блуждает по содержимому подоконника. Апельсины, морковь, котлеты, тарелка супа, пирог: ничего не тронуто. Агнар и Владислав впервые видят меня. Мальчишки подходят ближе, трогая ладонь. Замечают косу, начинают играть. Им четыре года.
Слышу, как док разговаривает со Станиславом Борисовичем. Он явно не доволен, быть в больнице. Я понимаю это, когда он со злобой смотрит на маму. Мне кажется, он винит ее в произошедшем, но не уверена. Знаю, ему нет дела до меня, девочки ищейки, выжившей в схватке с браконьерами-ликвидаторами. В схватке, где все не в мою пользу. У одного острога, у другого винтовка с полным магазином. Травмат, как назло остался в логове. Дзюдо не применить, они выше, сильнее, сразу видно бывалые ходоки. Бокс тоже мимо. Разговор по душам отпадает. Их не интересую я, их интересует месть, приказ. Я без страховки, без защиты, без подкрепления не в первой, но в этот раз без дополнительных средств самообороны.
Разделяются, заставляя идти, куда им нужно. Я в ловушке, окружена. Выход один бежать. Но побег не в моем характере, а значит, рискну подраться. Как говорил Монгол: уничтожай или тебя уничтожат!
По невообразимому стечению обстоятельств рядом оказались бабушки и какая-то продавщица. Они разогнали недавно освободившихся отстрельщиков. Я долго слышала жалобные оправдания. Помню, одна из пенсионерок дала сто рублей. Тогда просто поблагодарила, денег не взяла. Что мне с ними делать? На автобус хватит, на еду вряд ли. Мотоцикл починить, тоже не предоставляется возможным, последняя поездочка вышла, мягко говоря, не из приятных. К Бри нельзя, подруга пустит, но будет вынуждена скрывать. Хватит с нее присмотра за пушистым другом. Приют не самое идеальное место, но хотя бы он под защитой. К тому же с одеждой блондинка помогла на славу. Достаточно, я справлюсь. Как-нибудь прорвусь. Вот только сначала разберусь с едой, водой, гематомами, да плечом. Хорошо еще, что отстрельщик мазилой оказался.
Мама отчитывает, не слушаю. Меня словно вообще не существует. Последняя фраза ставит крест в наших отношениях. Стена, возникшая восемь лет назад становиться непробиваемой. Несмотря на шанс, вернутся к нормальной жизни, начать с начала.
Собираюсь быстро. Бегу, не шагаю. Свежий воздух наполняет легкие. Свобода! Но только до тех пор, пока не приедем на улицу Гувера. Там отныне мой новый дом. От этой мысли становится немного спокойнее, но когда вижу братьев, счастливую до ужаса маму в компании высокомерного зажравшегося толстяка шарахаюсь, как от удара. В голове звучит голос папы «если со мной что-то случится, мама найдет тебе место». Тогда я возразила «папа, я же не животное, в самом деле», ответ неизменная улыбка и простое «посмотришь».
***
–Пойду, извинюсь – наконец произношу.
–Не стоит. Уверен, Лизи сообразила, как тебе стыдно – юноша подмигивает.
–Есть то, что ты должен знать, коль мы заключили сделку – присаживаясь