Буду вечно. Сергей Семенович Монастырский
о ведь нет – идет просто по улице и улыбается!
Вообще-то это было такое строение лица – рот всегда полураскрыт в улыбке. Но глаза то не сделаешь! Глаза тоже всегда улыбались.
– Жизнь коротка, – объясняла она, – прожить ее надо в хорошем настроении!
Сомкнулись губы и погасли глаза только однажды – когда как-то вечером раздался тот страшный звонок.
– Мария Петровна?
– Да!
– Сына вашего Юрий зовут?
Тут-то от страшного предчувствия глаза и сомкнулись.
– Где он?! – Закричала она в трубку.
– В реанимации в двадцать четвертой больнице.
Не помня себя, рванулась в больницу бегом. Даже в голову не пришло, что пробежать надо пол города. Бежала она так бешено, что какая-то проезжавшая мимо машина остановилась, и водитель крикнул:
– Женщина! Что-то случилось? Давайте подвезу!
Рванула дверь, назвала адрес. В холл больницы, куда она ворвалась как бешеная, путь преградили двое полицейских, видимо поняв, кто она и зачем бежит.
– Стойте, стойте! Он в реанимации, туда не пускают! Нам надо подписать опознание!
– Труп?! – закричала она.
– Да не труп, не труп! – все еще держал ее за руки полицейский. И зачем-то добавил:
– Пока не труп.
Убить она хотела того полицейского! Рванулась, но ее держали. Дали воды, сестра сделала успокаивающий укол.
Полицейские рассказали. Их вызвали на место происшествия. На аллее в парке лежал окровавленный парень, без признаков жизни. Полицейские сделали снимок, опросили прохожих – никто ничего не видел.
Для опоздания ей и показали этот список.
Четыре дня и три ночи провела она в больнице на этаже, где была реанимация. Увести ее оттуда не было никакой возможности. По распоряжению главврача ей принесли раскладушку, кормили больничными обедами, которые она почти не ела. Сидела и молчала.
Наконец, подошел врач.
– Мария Петровна, – пройдемте, пожалуйста, в кабинет.
– Он жив? – только и спросила она. Почему-то без эмоций.
– Жив, коротко ответил врач.
Разговор в кабинете она понимала смутно. Когда врач закончил, просто завалилась на диван, на котором сидела, и заснула мгновенно мертвым сном. Потому что поняла главное – Он жив! И будет жить!
Юру ударили сзади каким-то тяжелым и твердым предметом. Скорее всего, бейсбольной битой. И со страшной силой. Видимо ограбили. Потому что в карманах полицейские обнаружили только паспорт.
Четыре дня врачи боролись за жизнь. Череп кроили, как могли. Да, жить будет. Но полностью слепым. И это еще не все: проживет недолго – лет пять. Может, меньше, может, немного больше. Вылечить это нельзя, не удавалось еще никому в мире. Клетки в нескольких сосудах головного мозга начнут отмирать. Когда отомрет определенное количество – он умрет. Или превратиться в овощ.
– Неужели ничего нельзя сделать?! – уже потом, придя в себя, спросила Мария.
– У вас два пути – сказал врач. – Можно все это время поддерживать его различными медикаментозными курсами, то есть месяцами держать его в больнице. Это, возможно, замедлит процесс, но ненамного.
– На сколько?!
– Кто знает? – пожал плечами врач
Ну, может быть, на год. Вряд ли больше.
– А второй путь?
– Ничего не делать, – осторожно сказал врач.
Мария поняла.
– Спасибо, доктор! – сказала она. И впервые за эти дни улыбнулась.
– Но как врач, я рекомендую вам курс лечения – дежурно произнес доктор.
– А как мать, я выбираю жизнь! Пусть просто проживет эти годы и радуется.
Врач улыбнулся.
– Все равно, раз в два –три месяца приходите ко мне на прием. Будем наблюдать.
– Хорошо. При условии.
– Какие еще условия? – удивился доктор.
– Что вы, или кто другой, никогда не скажет сыну о его диагнозе. Мальчик ничего не должен знать.
Все, что было до этого, было счастьем. Счастьем был переезд из глухого поселка к тетке в Москву. Не из доброты душевной позвала тетка – из необходимости. К тому времени ее парализовало, и поскольку в Москве родных у нее не было, нужен был круглосуточный уход. Нанимать кого-то было и дорого, да и боялась тетка – вдруг все украдут или саму ее удавят!
Мария махнула рукой на план поступать в институт. Зачем – Москва, своя квартира! Своя – потому что в качестве платы тетка написала завещание на Марию.
Тетка умерла и нужны были деньги. Прежде то вдвоем они неплохо жили, тетка была какая-то заслуженная и к пенсии ей доплачивали аж тридцать тысяч!
Мария нанялась няней в хорошую семью. Утром приходила, вечером, когда хозяева возвращались с работы, уходила домой. До дома, правда, добиралась поздно: то в какой-нибудь театр с доступными ценами,