Культура филологического труда. Учебное пособие. А. Т. Хроленко
Лукреция, если бы он знал теорию Дарвина? [Там же: 27].
…Не только душа создаёт язык, но и язык (отчасти) создаёт душу [Там же: 36].
Поэт Фёдор Сологуб: У меня в одном рассказе написано: «Пролетела каркая ворона». Не думайте, пожалуйста, что это деепричастие. Это прилагательное. – Какой ворон? – каркий. – Какая ворона? – каркая. Есть же слово: палая лошадь [Там же: 258].
Оказывается, мы только в юбилейных статьях говорим, что поэзия Фета это «одно из высших достижений русской лирики», и что эта лирика – есть счастье, которое может доверху наполнить всего человека, этого почти никто не знает… [Там же: 360].
Благородством веет от «Дневника старости» выдающегося русского фольклориста XX в. В. Я. Проппа (1895–1970). Этот дневник опубликован в сборнике «Неизвестный В. Я. Пропп» [Пропп 2002].
Любовь есть данное природой противоядие против нечистой, только животной сексуальности. Поэтому если мужчина полноценен как человек, любимая женщина представляется чистой и святой [Там же: 324].
Многое из опыта интересного писателя и полувековой жизни отечественной литературы советского периода можно почерпнуть из «Дневника» Юрия Марковича Нагибина (1920–1994). У этой книги две примечательные особенности. Во-первых, автор пожелал увидеть её опубликованной при жизни и сдал рукопись в издательство за несколько дней до смерти. Во-вторых, книга – «полудневник-полумемуары», – по словам автора, отличается «совершенной искренностью и беспощадностью к себе». Справедливости ради стоит отметить беспощадность и по отношению ко многим коллегам по литературному ремеслу, что сделало книгу не только сенсационной, но и во многом скандальной. Книга содержательно богата и написана мастером слова. Некоторое представление о ней могут дать следующие записи.
В Пушкинских горах чудесно. Гигантские, невиданные мной ели, превосходящие стройностью и ростом мачтовые сосны, ели голые, как сосны, до самых вершин. Аллеи старых лип, дубы, заросшие прудишки, всхолмья древних городищ, тихие озера с заросшими заводями, огромные дали – какая-то совсем особая, чистая Русь. Недаром же слово «кривичи» с детства пробуждало во мне ощущение опрятности, образ белых одежд, кленовых свежих лаптей, лесного мёда и лебедей в синем небе [Нагибин 1996: 168].
Каждый рассказ Бунина кажется написанным так, словно он единственный, другого не было и не будет. Очень много рассказов Чехова написаны с позиции: а вот еще рассказ, не угодно ли?.. [Там же: 218].
И осень, и тем более весна всякий раз начинаются как бы впервые. И потому не надо бояться писать о них так, будто до тебя никто о них не писал [Нагибин 1996: 222].
30 августа 1969 г. На редколлегии как всегда прекрасны были В. Астафьев и Е. Носов, особенно последний [Там же: 265].
Любопытно: в России тронуть пьянство, значит, убить литературу. Советскую – во всяком случае. Во всей необъятной «Человеческой комедии» Бальзака пьют меньше, чем в одном рассказе Е. Носова [Там же: 559].
Интересно, как умная, сильная, талантливая – не только в науке (об этом я не могу судить), а