Как блудный муж по грибы ходил. Юрий Поляков
уставился в окно.
Тем временем состав загнали в специальное депо и стали поднимать на домкратах, чтобы заменить колеса.
– А вы знаете, почему у нас железнодорожная колея шире? – спросил Башмаков.
– Кажется, царь Николай Первый так распорядился? – предположил разбуженный философ.
– Совершенно верно. Инженеры его спросили: будем как в европах дорогу строить или шире? А он им и ответил: «На хер шире?» Вот они и сделали почти на девять сантиметров шире…
– Всего-навсего? – удивился Башмаков.
– Я думаю, это просто исторический анекдот, – заметил Юрий Арсеньевич, облизывая пересохшие губы.
– Анекдот не анекдот, а птица-тройка навсегда обречена менять колеса, чтобы въехать в Европу! – Джедай глянул из снующих внизу железнодорожников.
– Пожалуй, – согласился философ. – Чаадаев сказал однажды: «…Мы никогда не будем, как они. Наша колея всегда будет шире…»
– И длиннее! – добавил сверху Гоша.
– Разумеется, – подтвердил профессор. – А как вы полагаете, у проводников есть пиво?
– Лучше чайком! – посоветовал Башмаков. – Сидите, я принесу.
Когда он воротился, неся в каждой руке по два стакана, спор в купе продолжался.
– А почему именно мы? – возмущался, свесившись с верхней полки, Гоша: после кодирования он стал страшно нетерпим к чужим мнениям.
– А почему они? – не соглашался Джедай.
– А почему мы должны делать колею уже?
– А почему они – шире?
– Может, нам еще на ихний алфавит перейти?
– Может, и перейти!
– По сути, – примирительно сказал философ, радостно отхлебнув чайку, – вы сейчас повторяете давний спор славянофилов и западников. Западники, фигурально говоря, считали: хватит играть в особый путь, мы должны сузить колею, чтобы беспрепятственно въезжать в Европу и со временем влиться в мировую цивилизацию! А славянофилы им возражали: нет, широкая колея – наша национально-историческая особенность и менять ничего не нужно. А Европа, если хочет с нами дружить, сама пусть свою колею расширяет… Каждый по-своему прав, а в итоге – тупик!
– Нет, должен быть какой-то выход, – твердо сказал Джедай. – Просто крутой поворот иногда издали кажется тупиком.
– Смотри на своем крутом повороте яйца не потеряй! – пробурчал Гоша, подозрительно принюхиваясь к чаю.
– А нельзя ли так, – предложил Олег Трудович. – Они на четыре с половиной сантиметра свою колею увеличивают, а мы на четыре с половиной убавляем свою.
– Олег Толерантович, тебе надо в Кремле заседать, а не «челночить»! – захохотал Каракозин.
Колеса переставили, и они покатили дальше – в Польшу. На смену свеженьким церквушкам, полуразвалившимся деревням, раскисшим грунтовкам и раскидистым колхозным полям явились костлявые костелы, глянцевые после дождя шоссейки, аккуратные домики под черепицей и мелко нарезанные обработанные участки.
В Варшаве они расстались. На прощание многоопытный Гоша посоветовал профессору:
– Цену