День независимости. Олег Николаевич Жилкин
ла. Не торопясь, подробно, шаг за шагом, исследовать каждый узелок, всмотреться в каждое событие, попытаться извлечь уроки, которые мы в спешке, быть может, пропустили.
Мне некуда торопиться, мне пятьдесят четыре, у меня нет работы и есть время, которое я могу посвятить этому праздному занятию – воспоминанию.
Моя память пробудилась когда мне было около года, может быть чуть больше. Сначала мне казалось, что это какой-то сон, но сон слишком подробный, я помню мелкие детали, у меня такое ощущение, будто я наблюдаю за событиями со стороны, откуда-то сверху, и вижу все, что происходит, хотя и не понимаю ни смысла, ни логики происходящего.
Квартира заполнена чужими людьми. Квадратного вида человек расхаживает по комнате с пистолетом, а другой энергично отворачивает ножки у табурета – тогда в моде были такие табуретки с отворачивающимися ножками. Я слышу как монотонно воет женщина над детской кроваткой.
Абсурдная картинка, сохраненная в детской памяти с фотографической точностью, приобрела смысл, уже много лет спустя, когда мама рассказала о том, что эта история – не плод моей фантазии, а реальный случай из семейной истории.
Были октябрьские праздники, в соседней квартире кто-то шумно отмечал годовщину Октября, и выехавшая на вызов оперативная группа по ошибке стала ломиться к нам. Отец принял их за грабителей, достал хранившееся у него под диваном охотничье ружье, и выстрелил в дверь. Одна из пуль, а может быть это была картечь, рикошетом пробила сиденье табурета. Ворвавшиеся милиционеры сбили отца с ног, вырвали у него из рук оружие, а табурет, с застрявшим в нем поражающим элементом, изъяли в качестве вещественного доказательства. Чтобы не тащить весь табурет, они отвернули у него ножки. Пазл собрался. Мама утверждала, что заряд прошел в метре от моей ноги. Отца арестовали, и выпустили только через несколько месяцев, после маминых настойчивых просьб и уговоров. Следователь пожалел молодую красивую женщину с маленьким ребенком – редкая по тем временам удача.
История, которая много говорит о том, каков у моего отца был характер. Это был очень импульсивный человек, способный на совершенно неожиданные поступки. Высокий, тонкий, пользующийся невероятной популярностью у женщин, он обладал крайне неуравновешанным характером. Отец внешне походил на Муслима Магомаева. Но семье, эта популярность отца, приносила одни неприятности. Мама – яркая и темпераментная блондинка, то и дело получала поводы для ревности в виде доносившихся до нее слухов. Отец не воспринимал эти разговоры слишком серьезно, его больше интересовали способы получения дополнительных заработков, нежели любовные победы. Женщины никогда не были для него целью, а всего-лишь каким-то элементом развлечения, к которому он относился весьма утилитарно и с полной небрежностью, знающего себе цену мужчины. Иногда из этих похождений образовывались целые анекдоты, один из которых хорошо иллюстрирует специфическую манеру поведения отца и его чувство юмора.
Случалось отец брал меня с собой на прогулки по иркутским ресторанам, и там заказывал для меня мою любимую манную кашу, хотя она в меню и не значилась. Целью его, конечно, была не каша, а официантки, которым он лапшу на уши вешал, мол, он вдовец, мать трагически погибла, вот и приходится из положения выходить. Дамы умилялись, роняли слезу и шли варить манку ребенку.
Однажды мама зашла в ресторан с отцом и вскоре стала замечать, что официантки ведут себя как-то необычно: смотрят со значением, шушукаются между собой, подмигивают отцу и чуть ли не поздравляют. Когда она решительно потребовала от него объяснений, он смеясь, рассказал ей полную версию истории, мол, они обрадовались, что у него наконец появилась женщина, которая теперь будет варить кашу, осиротевшему ребенку.
Отец был не слишком неразговорчив, если не сказать угрюмым. Младший сын в многодетной семье, оставшейся рано без кормильца, он познал трудности голодного детства, умел за себя постоять, никому не верил, был довольно скуп и строг в воспитании. Его отца – моего деда, убили в 1940 году, когда папе был всего год. Мой дед зарабатывал на жизнь извозом на якутских приисках, и однажды лошади пришли в деревню с пустой телегой. Деда не нашли. Скорей всего, на него напали грабители, полагавшие, что он везет намытое на приисках золото. Золото не нашли, а деда сбросили в канаву.
Всю свою жизнь отец хотел разбогатеть. Он покупал лотерейные билеты, пытался выращивать кроликов и выделывал из них мех. Работал отец на железной дороге помощником машиниста.
Я гордился отцом, и, глядя на его жилистые руки, был убежден в том, что он самымый сильный человек на свете.
– Мы – Жилкины, потому что мы жилистые – объяснял он мне. Я с сомнением смотрел на свои тонкие руки и думал, что вряд ли они когда-нибудь будут такими же, как у отца.
– Тот прав, у кого больше прав, – поучал меня отец, и я чувствовал в его словах опыт человека, скептично смотрящего на проблему общественной справедливости. Впрочем, в детали отец не вдавался, оставляя мне пространство для самостоятельного размышления и интерпретаций. Судя по всему, он был изрядным скептиком.
В детстве я думал, что отец воевал. Я видел его армейские фотографии, и на них он выглядел довольно браво.