Инквизитор. Башмаки на флагах. Том второй. Агнес. Борис Конофальский
ответим иначе, – снова заговорил бургомистр. – Забегу вперёд и скажу вам, что совет уже решил, что выделит треть надобной суммы для постройки дороги до ваших владений. Как сатисфакцию за нанесённое вам в стенах города оскорбление.
«Это дорога вам уже нужна больше, чем мне. Очень вы хотите добраться до реки, до пристаней. А преподносите это как сатисфакцию. Видно, понравился вам дешёвый уголь, уже наверно купчишки ваши думают сами сюда его возить».
– И когда же совет успел принять это решение? – язвительно спросил кавалер.
– Совсем недавно, – уклончиво отвечал первой консул. – Осталось лишь утром решение совета оформить официально.
– Вот видите, – сказал епископ, – вот вам и ответ графу. Да и фон Эделя сильно покоробит это решение городского совета.
– Вы сказали, город даст треть суммы, – произнёс Волков, – а остальные деньги кто даст?
– О, об этом не волнуйтесь, дорогой фон Эшбахт, – уверил его господин Виллегунд, – на сей раз желающих войти в концессию предостаточно.
Когда бургомистр откланялся, епископ, тяжко вставая из своего кресла, говорил кавалеру:
– Помните, я говорил вам, что вам будут целовать руки и кланяться, пока вы будете побеждать?
– Помню, – отвечал кавалер.
– Считайте, что сегодня вы одержали ещё одну победу. Сатисфакция! – старый епископ засмеялся. – Купчишки нашли причину строить дорогу, хоть граф и сильно противился этому. Только не испортите всё глупым желанием отомстить сразу. Умейте терпеть, умейте ждать. Да, ждать и терпеть. Надо быть очень умным. Умным и терпеливым. Тем более, когда имеешь дело с такими змеями, как Малены. Но сейчас они своей этой глупостью, этим разбоем, дали нам хорошие возможности. И мы их не упустим. Обещаю вам, кавалер. Ступайте спать, завтра мы нанесём графу большой ущерб. Он ещё пожалеет, что осмелился на такое.
К Волкову подошла монахиня и сказала:
– Ваши покои готовы, господин. Ваш человек уже спать лёг.
Да, у него были во дворце епископа покои, но, кажется, он уже хотел иметь в городе свой дом. Чтобы не ютиться в гостях, а приезжать к себе. Но для этого нужно, чтобы перед тобой горожане не затворяли ворота, как перед буйным и безрассудным. Поэтому в дом графа он, конечно, врываться не будет. Старый поп прав, надо подождать.
Утром уже приехал брат фон Клаузевица с женой, с ним была и сестра. Это бургомистр отправил к ним посыльного ещё ночью. Волков и епископ говорили с ними, утешали женщин, как могли. Брату же кавалер сказал, что Георг был примером всем остальным молодым господам. И что он сам вызвался быть его чемпионом бескорыстно в трудный момент, хотя Волков его о том и не просил.
– Он всегда был таким, – говорил брат.
Родственники не спрашивали у него, кто был виновен в смерти Георга. Нужды в том не было. Весь город, весь, так и исходил слухами, что в злодеянии этом виновен граф и лично его придворный, фон Эдель.
– Уж и не знаю, как фон Эдель будет выбираться из города, если он ещё тут, – говорил шёпотом бургомистр Волкову. – Люди злы, и все на вашей стороне, кавалер. Все жалеют молодого фон Клаузевица.