Генерал де Голль и Россия. Элен Каррер д'Анкосс
Татария и Персия»3. Его суждение о Московии тем более достойно внимания, что книга выдержала во Франции пять изданий подряд, каждое из которых с восторгом принимала образованная публика. Олеарий пишет: «Когда наблюдаешь нравы и образ жизни московитов, то придется признать, что нет более варварского народа… Они лукавые, хитрые, упрямые, настойчивые, дерзкие и бесстыдные, их рассудок подчинен силе, и они отказались от всевозможных добродетелей, чтобы погрязнуть во всевозможных пороках». Описав эти пороки, среди которых и содомия, упоминаемая почти всеми путешественниками, Олеарий заключает: «Они живут по-скотски».
Во всех этих повествованиях описывается набирающая силу страна, управляемая тиранической властью и населенная варварами. Все путевые заметки подобного рода имели большой успех во Франции и, несомненно, способствовали тому, что у французов сложился внушающий тревогу, и даже страх, образ «чуждого» мира, о чем свидетельствует и позиция Сюлли. Желание держаться от этого мира подальше объединяло тех, кто правил Францией, и общественное мнение, подпитывавшееся такими путевыми очерками. Возможно, это объясняет длительное отсутствие отношений между Францией и Россией на межгосударственном уровне. Одним из первых официальных контактов между двумя странами стало письмо, которое царь Алексей, второй представитель династии Романовых, 29 января 1653 г. направил Людовику XIV. В письме, написанном на церковнославянском, государь жаловался на Речь Посполитую, тень которой нависала над русским государством. Эта попытка втянуть Францию в русско-польские распри не имела продолжения, поскольку дипломатия Франции отныне использовала Королевство Польское для сдерживания империи, формирующейся на другом конце континента.
«Антироссийский» выбор Франции был подтвержден в 1697 г., в ходе «Великого посольства», устроенного молодым царем Петром Алексеевичем с целью поучиться у Европы. При главных европейских дворах раскрыли инкогнито русского государя и оказывали ему теплый прием. Однако Людовик XIV не последовал общему примеру и дал понять путешественнику, что тот не будет дорогим гостем в его королевстве. Лишь в 1717 г. регент загладил нанесенную обиду и со всеми почестями принял того, кто уже торжествовал победу над Швецией Карла XII, еще одной страной, призванной, как надеялись французские политики, сдержать российскую силу.
К этому времени общественное мнение во Франции уже изменилось, и победы Петра Великого сыграли здесь не последнюю роль. Олеарий, несмотря на жесткость своих отзывов о России, в то же время отмечал, что московиты храбрые воины и их военачальникам недостает только опыта.
В 1710 г., незадолго до визита Петра в Париж, вышла книга – также имевшая успех у публики, – посвященная войне со Швецией4. В книге утверждалось, что «сегодня московиты бывают во всех уголках Европы, набираются знаний и хороших манер» и что «Петр уже изгнал из своих владений царившее в них варварское невежество».
В это же время в Париже зачитываются
Relation du voyage d’Adam Olearius en Moscovie, Tartarie et Perse. Paris, 1659 (пер. с нем.).
Leonor J., sieur de Grimarest. Les Campagnes de Charles XII roi de Suède. Paris, 1705–1711. T. III.