От биполярного к многополярному миру: латиноамериканский вектор международных отношений в XXI веке. Коллектив авторов
региональной интеграции и преодолении существующих барьеров регионального развития[24].
В середине первой декады XXI века к власти в ведущих государствах Латинской Америки пришли левые силы, что обозначило тенденцию «левого поворота»[25], начавшегося в 1998 г. с приходом к власти в Венесуэле Уго Чавеса Фриаса[26]. Выражением этого процесса стали итоги выборов в Аргентине (2003), Уругвае (2004), Боливии (2005), Чили (2006), Бразилии (2006), процесс формирования и консолидации боливарианского режима Чавеса, возвращение сандинистов к власти в Никарагуа, триумф Р. Корреа на выборах в Эквадоре. По подсчетам известного российского специалиста по региону Л. С. Окуневой, с 1998 по 2009 г. в 14 странах Латинской Америки к власти демократическим конституционным путем приходили левые силы, которые успешно формировали правительства и осуществляли эффективную внутреннюю и внешнюю политику[27]. Эта тенденция сохраняла свою силу до середины 2010-х гг. Во многих странах (например, Аргентине, Уругвае, Бразилии, Чили) левые силы (либо коалиции, куда в качестве одного из ведущих участников входили левые партии, левоцентристы, левые националисты) неоднократно выигрывали выборы, что позволяло говорить о региональной политической тенденции, справедливо получившей название «левый поворот».
С другой стороны, многообразие левых сил, их разные политические и социально-экономические программы показывают, что очень сложно говорить об универсальном понимании «левого движения» в регионе и восприятии левых правительств как общего политического феномена. В связи с этим исследователи не были едины ни в определении феномена «левого поворота», ни в его оценках. Так, например, Э. С. Дабагян утверждал, что никакого «левого поворота» в региональном измерении не существует, т. к. пришедшие к власти в странах Латинской Америки левые силы не обладали и не обладают общей программой действий, не исповедуют общих идей, а значит, нельзя ставить их на одну сторону шахматной доски региональной политики. Именно поэтому Дабагян высказал сомнения о возможности найти закономерности и единство в политических успехах Р. Корреа в Эквадоре, У. Чавеса в Венесуэле, Э. Моралеса в Боливии и Д. Ортеги в Никарагуа, поскольку между этими левыми лидерами мало общего[28]. Если же сравнивать У. Чавеса (и тем более его преемника Н. Мадуро), Л. И. да Силву и М. Бачелет (являвшихся президентами Венесуэлы, Бразилии и Чили соответственно), то разница в управленческих стилях, внутриполитической программе и концепциях внешней политики еще больше бросается в глаза.
Большинство исследователей, впрочем, согласны с оценкой «левого поворота» как реально существующего феномена. Причинами этого поворота стали неудачи и тяжелые социальные последствия неолиберальных реформ, проводившихся в 1990-е гг. во многих странах Латинской Америки, экономические кризисы, приведшие к снижению уровня жизни, росту социального неравенства и повышению уровня бедности[29]. Так, например, в конце XX
24
Яковлев П. П. Что тормозит развитие Латинской Америки? // Латинская Америка. 2017. № 5. С. 98; Мартынов Б. Ф. Латинская Америка: новое время, новые перспективы // Латинская Америка. 2017. № 4. С. 30.
25
См.: Жирнов О. А., Шереметьев И. К. «Левый поворот» в Латинской Америке. Аналитический обзор. Центр научн. – информ. исслед. глобал. и регион. проблем. Отд. Зап. Европы и Америки / отв. ред. П. П. Яковлев. М., 2008.
26
27
Окунева Л. C. «Левый поворот» и демократия в Латинской Америке // Международные процессы. 2009. Т. 7. № 1 (10). С. 50.
28
Дабагян Э. С. «Левый поворот» в Латинской Америке // Свободная мысль. 2008. № 2.С. 72.
29
См.: Lazo Cividanes J., Rojas M. After radicalism, sensibleness? The turn to the left and economic policy in Latin America // Revista de Ciencias Sociales. 2008. Vol. 14. Issue 3. Р. 496–512.